– Жаль, – признался Егор. – Не успею. А кто ещё будет сюда ехать?
– Кажись, дня через три дядька Касьян собирается, – заметил молодой, имени которого Егор так и не смог вспомнить.
– Не он один, – поправил дядька. – Ещё Свирид с ним обещался. Мы с ними по дороге обязательно повстречаемся. Не разминёмся. Дорога одна-то.
– Тогда скажите этим мужикам, чтоб, значит, меня взяли с собой. Дюже охота.
– А чего ж, скажем. Труд невелик. Можно собираться. Как звать хоть? Меня все кличут Силантием. Просто Сила. Наша деревенька Краснухой прозывается. Свиря, нам пора, ещё дела ждут. Ну, Егор, прощевай. Авось свидимся. Готовься…
Касьян не приехал. Но с тех пор Егор часто заглядывал в таверну и расспрашивал про русских людей. И сейчас ему повезло. Разносчик сказал, что приехали какие-то русы, и указал, где остановились на ночлег.
Найти тот ночлег оказалось делом простым. И крестьяне сразу признали его, заметив серьёзно:
– Говаривал нам Касьян. А ему пацан Ефимов. Только из кабака вернулись. А послезавтра назад. Так что поспеши. Оружный небось? Тогда прихвати всё.
– А чего Касьян не приехал? – спросил Егор.
– Прихворнул Касьян. Вот его племяш. Петром кличут. Молодой, да уже с опытом. А меня можно и Флором называть. Мы двумя телегами приехали. Магарыч будет?
– А как без него! Обязательно. Завтра?
– Можно и завтра. Заглядывай сюда, как темнеть начнёт. Посидим, обмоем твоё переселение. С семьёй?
– Один, – грустно ответил Егор. – Может, у вас какую прихвачу. Есть такие?
– Ты мужик видный, так что обязательно найдёшь себе работящую жену. Поможем!
Весь следующий день Егор носился по городу, добывая необходимый инвентарь, инструмент и припасы на первое время. Настроение было приподнятое, даже радостное. Новая трудовая жизнь волновала его и немного пугала. Всё убеждал себя в необходимости такого шага.
Уже в сумерках Егор забежал в дом к Андреа. Тот встретил Егора холодно, а Анна тотчас привела дочь, и Егор со смущением вручил ей свой подарок. То были серёжки из золота, с камушками синими, как осеннее небо. Ленка была в восторге. Целовала радостного папочку, а тот так ничего и не смог понять из её лепета.
– Значит, завтра уезжаешь! Счастливого тебе пути, Егор. Приезжай повидаться с дочкой. Она будет тебя помнить. Я буду напоминать о папе.
Он ушёл с приятным ощущением, что он не один на этом свете, и его будет всегда кто-то ждать в этом городе. Думать так было приятно, и улыбка сама лезла на его губы. Он шёл к себе с волнением в груди и трепетом от предстоящей новой и неведомой жизни.
Ещё не рассвело, а Егор уже подъехал на своей арбе, запряжённой сытой крупной лошадью. Купил он её только вчера, и весьма дорого, но денег не жалел. Предстояла трудная горная дорога, и сильная лошадь не помешает. Во дворе, где жили крестьяне, только начали запрягать и удивились, увидев его лошадь и арбу, нагруженную всякой всячиной. Больше всего было провианта: мука, крупы, соль, сухие фрукты с орехами. Их ему рекомендовал один старый бродяга. Ещё было несколько связок сушёной рыбы и два круга свежего сыра. В арбе блеяла связанная коза.
Егор старался тщательно запоминать приметы дороги и до ночлега смог в уме проверить самые значительные знаки и был уверен, что сбиться с пути не должен.
Он уже многое знал о деревне, куда ехал, думал, что со всеми уже перезнакомился, и надеялся на успех своего дела. Но самым главным считал семью. Одному жить нельзя. Не управиться со всем хозяйством, и потому нужна хозяйка.
Девок в деревеньке было мало, но две были ещё не просватаны. И Егор не стал долго выбирать. Обе были пригожими по местным понятиям, но одна показалась ему очень скромной, и он заслал сватов в лице Ефима с женой Марфой к родителям.
Девушке было семнадцать лет, и особой красотой она не блистала. А Егор всё думал, как здесь пришлось бы Анне с её замашками знатной матроны. Стало смешно, как представил её в роли доярки или за работой в свинарнике и на кухне, которой здесь и вовсе не было по причине малого места.
Парню помогли построить временное жилище, обещали весной после сева помочь с новым домом. К нему Егор уже приготовил камни, на которые собирался поставить сруб. Надеялся, что справится с этим делом. Лес за зиму надеялся заготовить, а жена оказалась молчаливой, но работящей. Никакой любви у них не было, но так в деревне повелось исстари. Главное – работящая и чтоб могла нарожать здоровых детей. Егор смирил свою бесшабашность и с уважением относился к жене.
Её звали Ефросиньей, но никто её так не называл, ограничиваясь прозвищем Фря. Егор не стал ничего менять. Знал, что жене в деревне завидуют, ведь Егор оказался самым красивым мужиком, да ещё молодым и работящим. Силой Бог его не обидел, и дела спорились у них с женой.
– А знаешь, Фроська, – как-то сказал он после обливания ледяной водой под крохотным водопадом. За это жена часто поругивала его, но без особого успеха. – Я до тебя был женат. Красавица писаная! Как ты к этому?…
– Так теперь я твоя жена, Егорушка. И ты ни разу не уезжал от меня. Значит, ты со мной, а больше мне ничего не надо. Вон какие серёжки дорогие подарил. От других баб столько зависти. Мне-то не жалко, Егор, – уже серьёзно закончила длительную тираду Фроська.
Егор странно глядел на жену. Светлая, курносая и конопатая, она всё равно выглядела приятной бабой. И никаких требований к нему. Тихо принимала его ласки, стеснялась его голого, да и сама никогда не оголялась при нём. И всё равно она не была ему неприятна. А любви он не испытывал, лишь сносное терпение. И странное явление: ему и в голову не приходило уйти от такой жены. Он был вполне доволен и ничего менять не собирался. А после известия о её беременности и подавно. Стал часто шутить и смущать бедную Фрю. Она же скромно улыбалась, и лишь когда Егор переходил на её отца, дядьку Евстафия, она хмурилась, но не перечила ему, замыкалась в себе и молчала.
– Чего ты так? – спрашивая он иногда и как-то нерешительно обнимал её плечи. – Он так измывался над вами. Я готов был прибить его тогда.
– Он мой отец, – тихо ответила жена. – Не надо о нём так говорить, Егор. – Глаза её жалобно блестели при этом.
– Чудные вы, бабы! Вас лупят, издеваются, а вам – как с