— Дал бы ты себе волю, — хмыкнул Серый.
Норн холодно посмотрел на него.
— Я слишком долго позволял себе волю, — ответил он сухо.
— Сильно обиделся? Заметь, Ким до последнего не желал соглашаться с дружком. Ты для него важнее, — заметил Серый. — Будешь разговаривать с ним? С Первым?
— Ты же знаешь — да.
— Твоё решение.
Серый сдержал слово. Стоя перед камерой после, Норн осознал, что отступать некуда. Если с Кимом он сможет сохранить дружбу, то с Всеволодом… Тот просто не сможет признать за собой вину или пойти навстречу. И в этот раз Норн первым на примирение не пойдёт. Сколько можно? Сколько можно говорить себе, что кто-то должен делать первый шаг, и кто, как не ты?
Но против всех доводов рассудка, так хотелось поверить, что в этот раз Всеволод сам сделает этот первый шаг!
Отступать уже некуда…
Молодой пират открыл двери, и Норн вошёл в камеру. И встал. Мужчина, сидевший на полу камеры, и головы не повернул. Как же он не был похож на самого себя… Блистательный Первый капитан, самый сильный в их тройке. Вся обида и горечь, злость, куда-то ушли.
— Зачем пришёл? — хриплый голос капитана Ветрова разорвал тишину.
Норн приблизился и сел рядом с ним, чувствуя спиной холод стены.
— И что же теперь? Что нам делать, Первый? — спросил он, не глядя.
Плечо друга рядом дрогнуло.
— Делать? А разве ты не выбрал? — насмешливо-зло спросили в ответ. — Ты ведь его выбрал! Да?!
Норн сцепил пальцы, смотря на них, и по его взгляду ничего нельзя было прочесть.
— Ты неправильно ставишь вопрос, — прошелестел голос.
— Да что ты?!
— Я бы хотел сохранить нашу дружбу, — негромко проговорил Норн. — Что бы ни случилось. Чтобы ни было.
Тишина рядом. Только веет злой горечью.
Что же ты делаешь, друг?!
— Тогда убей пирата. И летим, летим вместе в Содружество! Вот тогда будет «дружба», — зло-горячо с каким-то рыком прозвучало в ответ.
Норна затошнило. И это Первый! Ветров!
Яростный вихрь, сметающий всё на своем пути…
Так чего он от него ждал?!
Он покачал головой.
— Мы связаны, Сева…
— Ложь! Все это ложь и обман! Сказки! Ты думаешь, я поверю?! Ты будешь свободен от него!
— Свободен… — слово ядом легло на язык.
Он так и сидел, смотря на свои сцепленные пальцы. Из-под рукавов белой рубахи явственно бросались в глаза узкие запястья. Давно зажившие, но так и хранившие следы от кандалов. А он видел струю тёплой воды, омывающей кровавые повязки, просачиваясь сквозь них, и дарящую тепло и ласку. И крепкие руки, держащие, не дающие упасть. В горле стал ком.
Каким бы не был Серый, он был его опорой.
Какой у него никогда не было… Не было со смерти его отца и матери.
Ни Первый.
Ни Ким.
Серый.
Который держал и не давал упасть. Что ругался, язвил, держал подчас за шкирку, но… бывший рядом. А их связь — просто дополнение.
— Нет, Сева, — слова прозвучали, и назад пути не было. — Такой свободы мне не нужно. А тебе пора возвращаться. Домой. Серый даст тебе корабль. Ты увезешь пленника-имперца и сдашь его командованию вместе с навигационной системой Империи. Этого будет достаточно для твоего восстановления на службе. Там закроют глаза на остальное.
Норн встал.
— Предатель!
А может это ты предал нас?!
Так хотелось это сказать и добавить побольнее… но Норн просто повернулся и вышел прочь.
Всё.
* * *
Останки имперцев похоронили в земле. Небольшое кладбище на сто сорок могил. Ким думал, что им отчасти повезло. Тем, кто погибал в космосе, могил не полагалось. В лучшем случае мертвеца могли положить в криокамеру и заморозить до прилёта к месту назначения. Редко — до прилёта домой…
Одно время в космофлоте было принято торжественно выпускать в космос полупрозрачные капсулы с погибшими. Капсулы заполняли специальным газом, чтобы не происходило разложения. И капсулы-гробы, выпускаемые в необозримый космос, должны были вечность дрейфовать в холодном свете звёзд… Вот только такие похороны часто происходили вблизи или на трассах следования обычных кораблей, гражданских и грузовых. Мало приятного на практике встречать эти капсулы… А уж если неуправляемые капсулы врезались в борт…
Традиция умерла очень скоро.
С тех пор умерших полагалось сжигать. И печи по кремации были на каждом лайнере или военном корабле, крупнее корветов.
Так что у имперцев поистине шикарное место успокоения. Целая планета, что будет хранить их кости.
— И что тебя вечно сюда тянет? — привычное ворчание вызвало у него скупую усмешку.
— Подумать о вечном, — ответил он легко, обернувшись.
Пиратка стояла рядом, а за её плечом в отдалении он мог видеть корабль. За три недели они избавили его от слоя льда, и подлатали на совесть. Разобраться в технической части корабля было трудно главным образом из-за того, что все составляющие элементы выглядели непривычно… Но законы механики и физики в любом из миров остаются одни. Другое дело, что кое-что было невозможно починить даже не из-за отсутствия запчастей. Двигатели имперского корабля были рассчитаны на совсем иное топливо. Топливо, которое надо было ещё синтезировать… А это на коленке сделать нельзя. Поэтому пришлось менять двигатели… И некоторые маневровые. Переделывать, переоборудовать рубку. Титаническая работа, во время которой Ким едва ли спал четыре часа из стандартных двадцати восьми по корабельному времени.
Работа его захватила. Такие вызовы он любил всей душой. Мало кто мог справиться с подобной задачей. И он не мог не испытывать гордости за свою работу.
Хороший корабль… Лучше многих.
— Пора улетать. Старт сегодня, — напомнила Кэт.
Ким неохотно кивнул. Ветер трепал волосы, бросая в лицо. Кислородная маска была единственной досадной помехой, чтобы насладиться прогулкой по земной тверди. Планета находилась на ранней ступени эволюции, и растительный мир был скуден: водоросли, папоротники, мох… И воздух был сильно разряжен. Но кислород здесь был. И можно было обойтись без скафандра.
— Возвращаемся.
Ким неохотно направился к кораблю вместе с женщиной.
— Адмирал будет доволен твоей работой. Такую махину на крыло поставить!
Это уж точно…
— Кэт, как ты стала пиратом? Ну, то есть…
— Родилась, — легко ответила та. — Мой отец был из «мышат», которых вывез с Земли Альян да посеял в космосе. Ну, корабль нашли пираты, и отец с другими вырос на Корабле. Обычное дело.
— А ты никогда не…
— Нет, — даже не стала дослушивать женщина. — Я родилась здесь. Мои дети растут на Кораблях капитанов.
— Дети?
— Двое, — с гордостью ответила женщина. — Старшему пятнадцать, младшей