Она сотворила ещё одну люльку, и Аня сама положила в неё второго малыша.
— Его зовут Эрт. А её — Нина. Ты, маменька, сволочь, конечно, но я всё равно рада, что ты жива и…
Они крепко обнялись, прижались друг к другу. Бель отстранилась:
— Фаэрт отказался от этого мира. Отчасти это моя вина: он устал искупать свою вину. Да и просто устал. Здесь и сейчас я в нарушении его воли. Дрэз, послушай меня: у нас мало времени. Вернее, не так. Здесь его не существует. Мы с тобой можем выпить кофе, ты примешь ванну, позагораешь на солнышке — если пожелаешь тут будет лето — почитаешь книжку, а там, за пределами, ничего не изменится. И выйдешь ты в любое удобное для тебя время. И в любой мир, в который захочешь. Кроме Первомира. Ты же знаешь: там времени нет, только события. Поэтому его невозможно обратить вспять. А лекции такие короткие, и будет лучше, если Фаэрт тебя здесь не застанет.
— Что я должна делать? — прямо и грубовато спросила Аня.
— В королевском саду Эрталии есть Потайная башня. Правда, о ней знают все, но это неважно, она всё равно так называется.
— Это там, где было то самое Зеркало? Ну, со злой ведьмой Илианой внутри?
Бель поморщилась:
— Не напоминай о ней. Да, та. Но тебе нужно не зеркало, и не подземелье. На втором этаже — библиотека. Там есть «История Эрталии с древнейших и до наших дней». Ты можешь узнать эту книгу по множеству выдранных и переписанных страниц.
— Мне нужно тоже выдрать и переписать?
— Нет, — «маменька» покачала головой, — нет. Просто допиши. Напиши то, что сейчас происходит, и допиши конец.
— Только-то⁈ — Аня недоверчиво рассмеялась.
— Проблема в том, что любой фальшивый конец просто исчезнет с листа. Тут нужно чутьё сказочника. Ты не можешь завершить историю, призвав «бога из машины».
Кто-то из малышей — Бель не разбиралась, кто из них кто — гукнул во сне и принялся сосать пальчик.
— За сколько часов мы долетим до столицы Эрталии? — деловито уточнила Аня.
— Внуки останутся здесь. Ты пойдёшь через зеркало. Это очень опасно, так что пойдёшь одна.
— А ты?
Бель отвела взгляд:
— Прости. Больше я ничем не могу тебе помочь. Я обещала Этьену не вмешиваться.
— Кому? То есть, добрые советы — это не вмешательство?
— Я никогда не умела выполнять обещаний, — усмехнулась Бель. — И сейчас тоже не выполнила бы, но стоит мне пойти по зеркальному коридору, и Этьен это сразу почувствует.
— Этьен?
— Вы зовёте его Румпелем, Фаэртом или Чертополохом.
— Поняла. Другого варианта нет?
Аня заглянула в лицо той, кого не могла перестать считать матерью, пусть и второй, даже после того, как всё вспомнила, а затем снова крепко обняла Бель.
— Куда шагать?
Фея кивнула на портрет. Дунула. Черты, нарисованные маслом, растаяли, заблестела чёрная стеклянная гладь.
— И как я туда заберусь?
— Где твоя брошка?
Аня засунула руку в карман, достала золотую тыковку и сжала в руке. И увидела воздушную лестницу к мерцающему чёрному зеркалу.
— Ты уверена, что сможешь о них позаботиться? — принцесса оглянулась и прищурилась.
Бель кивнула. Аня шагнула на прозрачную ступеньку.
ПРИМЕЧАНИЯ
О башне Смерти, тёрне и почему действует Анина кровь, рассказано в книге «Отдай туфлю, Золушка»
О Потаённой башне — в книге "В смысле, Белоснежка⁈
Дезирэ, но вы имеете право на другое видение героя))
Глава 32
Свидетели
Марион оглянулся. Воины смотрели на него с затаённой надеждой. Никто не хотел умирать. Может ли он обречь на смерть столько жизней?
Эйдэн ждал. Невозмутимый и бесстрастный, как скала.
Что будет, если Марион уйдёт? Если он прикажет войскам отступать? Каган ворвётся в город. В чужой город, за стенами которого спрятались те, кто предал родопсийцев, обрёк на верную смерть. А ещё там — Гильом. И Белоснежка. И Аврора, которую Марион, впрочем, не знал. Три жизни и жизни предателей стоят ли жизней тысяч проверенных воинов?
«Я должен их сохранить», — подумал принц.
И тут же ему стало стыдно. А если бы он не знал, что Аня забрала малышей? Если бы сейчас за стенами мирно спали Эртик и Нина? Если бы Синди, послушно стоявшая за плечом Кретьена де Труа, не подмигнула Ане и не показала на небо, намекая, что помнит о крылатой лошади? Тогда, когда свита принца, те, кто остались в живых после мятежа, покидали башню? Ради спасения своих детей Марион был бы готов поставить на кон войско?
Принц посмотрел на крепость, и вдруг увидел между зубцами детские головки, очевидно, с любопытством таращившиеся на них. Ну, не детские, конечно. Детей бы на стены не пустили. Подростки. Принеси-подай-подбрось-дрова…
Когда армия кагана вторгнется в Старый город, вряд ли варвары станут щадить вот этих ребят. Чёрт с ним, с Кретьеном. И с Ариндвальдом. И со всеми вот этими сволочами. Но женщины, старики, дети, ушедшие из домов-мазанок в надежде найти за толщей стен спасение… А там, на севере, за цепью гор, Эрталия и Родопсия.
Марион сглотнул. Повернул лицо к Эйдэну, выпрямился.
— Мы вас не пропустим.
— Значит, умрёте, — равнодушно согласился Эйдэн.
Развернул коня и поскакал к своим.
— Ну что? — рассмеялся Марион, оборачиваясь к своим. — Покажем дикарям, как правильно умирать?
Он махнул рукой. Затрубили горны. Знаменосцы перехватили знамёна покрепче, так, чтобы ткань красиво развевалась по ветру. Воины крестились, шептали молитвы, но страх практически исчез из глаз. На её место пришла мрачная решимость.
— Кто хочет умереть обоссанным дряхлым стариком, не узнающим алчных внуков, ослепшим и потерявшим разум — из строя выдь! — рявкнул Марион. — Возвращайтесь под юбку жён и любовниц. Кто хочет славы и бессмертия — за мной!
Он хлестнул шпагой воздух, ударил шенкелями в бока скакуна, выхватил пистолеты и помчал вперёд, на врага, не оглядываясь. И секунду спустя услышал боевой клич:
— Аой!
Душу затопила радостная ярость битвы. Тот, другой Марион, безжалостный до жестокости, ухмыляющийся в лицо смерти, проснулся и открыл глаза.
* * *
Аня шагнула в зеркало.
Вокруг играл, сверкал и переливался зеркальный коридор.
— И куда дальше? — спросила девушка