— Мой край находится далеко, в северных степях. Там солнце выныривает из моря и цистое, свежее отправляется в путь. Женщины, цтобы сварить… суп, пилят лёд и греют его в больших котлах. И никогда не доходят в озере до воды, а может, зимой в озёрах и вовсе нет воды, только лёд. Когда дует ветер, даже волки зарываются в норы и ждут, а туры сбиваются в стадо, и их заносит снегом. Ты спишь и встаёшь, не зная утро или вецер, и откапываешь шатёр от снега, но так и не видишь небо: покрывало снега выше твоего роста. Зимой воро́ны замерзают на лету и падают на землю. Ты привыкнешь, девоцка. Когда спишь и нет ветра — не мёрзнешь.
— Я… я тоже буду жить…?
— Нет, — рассмеялся Третий ворон и встал. — Край Кариолана на юге. Там растут деревья, которые не сбрасывают листья. Зимы в нём нет. Ну цто, пойдёшь за Кара?
Я не ответила. Да ему и не нужен был мой ответ — всё давно решили вместо меня.
— В ваших краях не знают, цто такое зима, — презрительно бросил Эйдэн и вышел.
Когда я заснула, костёр ещё горел, угли краснели и переливались всполохами. Раздеваться я не стала, закуталась во все попоны и шкуру. Гарма не было, но за пёсика я не волновалась: он умел постоять за себя. И я совершенно точно помнила, что в лагерь мы приехали вместе. Наверное, Гарм отправился гулять. Он вообще любил охотиться на всякую мелкую живность. На мышей, например. А к лесам ему было не привыкать.
Мёрзнуть я начала довольно быстро, несмотря ни на какие попоны. Мне казалось: через ноздри холодный воздух проникает внутрь и замораживает мне и сердце, и печень, и вообще всё, что там есть. Но даже стук собственных зубов не смог меня пробудить. Я съёжилась в комочек, попыталась поймать край одеяла, но тот выскользнул из моих рук. Что-то большое, мягкое и тёплое скользнуло ко мне, положило мою голову на руку, закутало меня поплотнее, словно ребёнка, другой рукой, а затем прижало к широкой груди, горячей, точно печка. Я лишь прижалась покрепче к этому тёплому телу, обняла и ткнулась лицом в плечо. После этого стало намного теплее, я вздохнула и провалилась в крепкий сон без сновидений.
Мне снились лягушки в горячих ключах. Я прыгала, ныряла за ними, пыталась поймать, но они, вредные, выскальзывали из моих рук. Лягушки были разные: зелёные, синие, красные, оранжевые, бирюзовые, жёлтые, в полосочку, в кружочек, в звёздочку. А дирижировала ими большая зелёная лягушка с короной на голове и со стрелой в руках.
Утром я проснулась от того, что мой нос нашли в груде попон и облизали.
— Гарм, фу!
Открыла глаза, заморгала, а потом поднялась. Было уже довольно светло. В шатре кроме меня и прыгающего от радости пёселя никого не было. Ну, если не считать, конечно, лягушки, которую я чудом не раздавила. И пришло же в её скользкую голову погреться в постели! Я взяла земноводное за лапку. Так, всё. Пока не случилось трагедии, нужно несчастную отправить в речку.
Я шагнула к выходу, но коварная выскользнула из моей руки прямо в карман.
— Р-рав!
Полог открылся, и показалось жизнерадостное лицо Эйдана:
— Ну цто, невеста ворона, готова выезжать? Не стал тебя будить, но нам пора. Не замёрзла?
И я как-то сразу вспомнила крепкие и горячие объятья. Уши, щёки и шею залил жар. А… простите, кто это меня согрел ночью? Очень ли будет ужасно, если я спрошу Эйдэна, не он ли это был? Или Кариолан? Да нет, вроде не Кар: грудь была пошире, ну и… Седьмой ворон вряд ли стал бы, и…
А если это не был Эйдэн?
Если я спрошу, что, если вороны посчитают меня опозоренной невестой? Как там, говорите, звучит на дикарском «убей женщину»? Гырд? А если это был Эйдэн, а я ничего не скажу, и он решит, что посторонний мужик в постели для меня — обыкновенное дело и…
Или, например, у них принято такое: присылать в постель замёрзшим невестам горячих мужиков… Может, у них традиция такая?
Вот и как бы это узнать поделикатнее? Чтобы никто не пострадал?
И тут же я осознала ещё одно: ночной мужик был голым. Совсем.
ПРИМЕЧАНИЯ:
бартшмашлэк (со степного наречия) — птенец
цэйх кырдыр — веди женщину, приведи женщину, наставляй женщину и даже спаси женщину, в некоторых контекстах может значить и «имей» женщину в сексуальном значении
Кардраш — можно перевести как «проклятье», но это приблизительное значение, непереводимая игра слов. Вроде «подавиться мне верблюжьей шерстью», или «пусть мой скакун подавится ежом»
цэрдэш — дословно «озеро, в котором можно утонуть» или плакса. Цэ — вода
ойка́н — место в стойбище, где расположены шатры семьи, близких родственников. В узком понимании: мужа и его жён, в более широком — слуг и рабов, чьи шатры окружают шатры хозяев по кругу
цэйх-аха — цэ — вода, цэйх — женщина, аха — общество, социум, племя, дословно «общественная женщина»
гырд — дословно: «убей» но только по отношению к убийству женщины (не девицы, там будет другое слово)
дорт — убей, но только по отношению к убийству мужчины (не мальчика и не подростка)
батард — убей, по отношению к животным, напоминает наше «зарежь». К птицам и прочей живности применяется оно же. К трусам, предателям и вообще жертвам, которые не достойны, с точки зрения убийцы человеческого звания — тоже оно, это вот прям тяжкое оскорбление. Если жертва выжила, то мстит кровью до последнего крикнувшего «батард»
греют его — Эйдэн не знает слова «плавят»
Глава 9
Великое Ницто
Я ехала молча, как мышка, старалась держать спину и не прислоняться к груди Эйдэна, по возможности. Спасибо во́рону: он не стал дожидаться ответа. Тогда, утром. Видимо, его вопрос всё же был риторическим. Но сейчас, когда мы скакали верхом, и мужчина полуобнимал меня правой рукой, я никак не могла избавиться от мыслей, что там, под кольчужной или латной — не знаю как правильно — рубашкой, находится живая человеческая, тёплая грудь. Кожа, может быть такая же приятная наощупь как та, к которой я прижималась ночью. А может и просто такая же. Не то, чтобы я раньше не знала об этом, просто — не задумывалась