Некоторое время Джером еще послушал ругань, после чего ушел. На него не обратили внимания. Впрочем, обратили или нет, но терять дальше время он совершенно не хотел. Тем более что ему в голову пришла интересная мысль…
Гирон выслушал его молча, задумался.
— Может получиться, — наконец решил он. — Да и людям будет полезно потренироваться.
Джером кивнул и отправился на доклад к королеве-матери.
— Если все получится, то скоро мы вернем дворец.
— Тир, прошу вас, — вышла вперед принцесса. — Поищите там Луну… Прошу. — Ортиния в волнении кусала губы и чуть ли не заламывала руки.
Джером глянул на хмурую королеву, которая только пожала плечами.
— Но я ведь ее никогда не видел…
— Сейчас… — Принцесса вдруг сорвалась с места и скрылась в команте. Вскоре она вернулась с небольшим портретом, на котором была запечатлена белокурая девушка. — Вот… Этот портрет мне Луна подарила. Его писал Аливур — Луне нравилось, насколько точно она получилась.
Джером внимательно изучил портрет и кивнул. Ни он, ни королева не верили, что фрейлина могла выжить… да и Ортиния, скорее, просто надеялась на чудо. Но что ей сказать? Правду? Джером трусливо сбежал, пробормотав обещание, что приложит все силы на поиски девушки.
Караулы во дворце организованы были из рук вон плохо, а уж после отбитого штурма заговорщики совсем расслабились. Поэтому ночью люди Гирона проникли внутрь совершенно спокойно и быстро взяли под контроль несколько выходов, после чего во дворец стала проникать небольшими отрядами основная часть армии. До утра внутри собрались почти все. С рассветом начался демонстративный штурм… И чего защитники не ожидали, так это атаки с тыла, когда сонные бежали к окнам. Дворец пал через два часа, и то большую часть времени потратили на розыск всех солдат, разбежавшихся внутри здания нехилого размера. Герцог Эндорский сдаваться отказался и сражался до последнего, а поскольку живым он не очень-то был кому-нибудь нужен, то его без затей просто нашпиговали стрелами.
А следом во дворец быстро вошли неприметные люди, которые принялись старательно его обыскивать, особо уделив внимание комнатам, где жил герцог Эндорский. А вот личные покои короля и принцессы Джером обыскать так и не осмелился, хотя и понимал, что там может оказаться самое интересное. Но и надеялся, что Эндорский уже обыскал там все и важные документы перенес к себе. Частично это ожидание оправдалось, но только частично.
Некоторое время поколебавшись, он все-таки на молчаливый вопрос Гирона отрицательно качнул головой.
— Ставь охрану. И распорядись, чтобы тут начали прибирать…
— Ваша милость, — перед Джеромом замер один из солдат, — вам лучше это увидеть…
Джером кивнул подошедшему солдату и отправился следом. Дворец, конечно, не тюрьма, но и в нем хватало запирающихся комнат в подвалах, в которых обычно хранили разные припасы. Некоторые из таких комнат мятежники использовали в качестве камер. Джером минут пять стоял у раскрытой двери одной из них, глядя на сжавшуюся в углу девушку почти без одежды, которая безумным взглядом смотрела на вошедших. Солдат неуверенно топтался рядом.
— Она совершенно ничего не понимает, ваша милость, — зачастил он, словно опасаясь, что именно его и обвинят в произошедшем. — Никого не узнает, от нас шарахается…
— Луна, — позвал Джером. Девушка даже не вздрогнула.
Джером отошел в сторону, позволяя войти врачу, которого успел позвать кто-то. Сжал кулаки и вышел, прислонившись к стене. Прикрыл глаза.
— Узнайте, кто это сделал… — Судя по донесшемуся до слуха топоту, его приказ услышали.
Врач вышел минут через десять, в ответ на вопросительный взгляд Джерома только покачал головой:
— Она совершенно без ума, ваша милость. Боюсь, я тут мало чем могу помочь. — Помолчал. — Милосерднее было бы убить.
Джером опять прикрыл глаза.
— Дайте ей снотворное, что ли, вымойте и оденьте… перенесите в какую-нибудь комнату, а я на доклад…
Врач судорожно кивнул и повернулся к солдатам…
О случившемся Джером сначала рассказал королеве. Та долго молчала.
— Для Ортинии это будет ударом, — наконец заговорила она. — Кажется, заговорщики так и не простили девушке обмана… Какие скоты!‥
В этот момент вошла Ортиния…
Джером быстро глянул на застывшую королеву. Шагнул вперед.
— Ваше высочество, боюсь, у меня для вас плохие новости. Ваша фрейлина… Луна… Она мертва.
Королева вскинула голову, потом сообразила и медленно прикрыла глаза, одобряя. Получив поддержку от королевы-матери, Джером заговорил уже уверенней, но Ортиния дослушивать не стала. Закрыв рот руками, она выскочила из комнаты, и из-за двери донеслись сдавленные рыдания.
— Спасибо, тир… — кивнула королева. — Я этого вам не забуду. Вы правы. Незачем девочке знать правду. А Луна…
— Я заберу ее в замок князя, ваше величество. Князь, возможно, сможет найти способ ей помочь, он порой показывает удивительные знания. Если же и он не справится, то… — Джером развел руками. — Тогда и вправду будет милосерднее ее усыпить.
— Я полагаюсь на вас, тир.
Джером ненавидел приносить такие новости, тем более тяжело видеть молодую и красивую девушку в таком состоянии. Не мог он такого простить. Что ж, те, кто это сотворил, десять раз пожалеют о своем преступлении, уж он позаботится.
Капитан наемного отряда Арчибальд Донован пребывал в ярости. В ярости холодной и потому пугающей. Тридцать один человек убит, вдвое больше ранены, и теперь приходится отвлекать здоровых, чтобы те вывели больных из леса. И раны какие… будто специально их наносили так, чтобы страшнее выглядело. А врагов? Семь трупов! Семь против тридцати его людей. Хотя, возможно, противник часть трупов унес с собой, но все равно их не могло быть много. В любом случае счет далеко не в его пользу. Кто бы мог подумать, что эти люди будут так защищать сестру князя! Засады, выстрелы и отход. Казалось, вот, прижали и… результат сейчас и разгребали его солдаты, снося убитых в одно место. Все-таки плохо их вооружение приспособлено к действиям в лесу. Да еще зимой. Эти… Арчибальд глянул на одного из убитых противников. Белый халат, скрывающий его целиком, но не сковывающий движения. Небольшой, но очень тугой арбалет, короткие тяжелые мечи, которыми удобно рубить как тела врагов, так и ветки деревьев. И у всех кольчуги. Это точно не ополченцы и не крестьяне. И