— Парламентеров посылали? — поинтересовался князь у Дитона, который встретил его в небольшом лагере, где располагалась одна из блокирующих город частей. Сами солдаты были заняты тем, что возводили вокруг города насыпь и ставили частокол из раздобытых непонятно откуда бревен. Еще часть охраняла работающих от вылазки, а лежащие недалеко тела родезцев свидетельствовали, что предосторожность не лишняя.
— Они их тоже послали в ответ, — буркнул тир. — Даже слушать нас не стали. Я приказал выстрелить в город стрелой с посланием, но они вернули и ее.
— Понятно… слушай, а чего это наши солдаты надрываются? У нас пленных полно, гони их всех сюда, пусть на наше благо поработают. И еще… я видел в Миноте деревянные сараи, пусть их быстренько разберут и доставят сюда. И как склады сгодятся, и будет где людям отогреться.
— Я передам Лигуру, а пока пытаюсь через Лира наладить контакт с его людьми в городе.
— Надежда есть?
Дитон сожалеюще покачал головой:
— Все патрули усилены, на стенах двойные вахты… командир там решительный, призвал всех наемников в армию, собрал ополчение… и, похоже, наговорил много всего об иртинском палаче, объясняя, что будет с ними, если такой человек возьмет город.
Князь нахмурился, Дитон пристально наблюдал за ним, но тот только печально хмыкнул.
— А в Локхере моя репутация работала на меня, а не против, там предпочитали сдаваться.
— Там у защитников не было надежды на помощь, а тут… простите, милорд.
Князь махнул рукой.
— Ладно, чего уж там. Взять город мы можем, конечно, но мне становится плохо, как только подумаю о потерях… Тарон не стоит того, чтобы лишиться армии. Ладно, возведем тут укрепления и станем ждать Норта с осадными орудиями.
— Этот город как заноза у нас в заднице, — услышал реплику князя поднимающийся на наблюдательный пункт Лигур. — Но вы, милорд, безусловно, правы. Если мы начнем штурм, то положим половину армии.
— В лучшем случае, — кивнул князь. — Поэтому блокируем.
— А потом?
— А потом начинаем освобождать Эндорию… по крайней мере, ближайшие окрестности. Нам нужны люди для гарнизона и снабжение. Это мы можем получить в городах… Да, еще шахты. Их тоже надо захватить, а то безобразие какое-то, мы уже тут, а они продолжают добывать железо для Эриха. Нам оно тоже пригодится.
— Я соберу отряд, — согласился Лигур. — Два отряда. К шахтам отправлю пехоту, а в Эндорию конницу.
— Хорошо, — пробормотал князь, с трудом удержавшись на ногах. Его вдруг повело в сторону, и он чуть не загремел с горы. «Господи, как же я устал…»
Дитон заметил это и успел поддержать князя.
— Милорд, вам надо отдохнуть. — Дитон сдвинул брови. — Потом можете меня наказать, но сейчас вы либо отправитесь в крепость отдыхать, либо я прикажу доставить вас туда силой… и солдаты меня поддержат.
Князь нахмурился, но встретился с таким же непреклонным взглядом Лигура и сдался. «Если уж и он туда же…»
— Хорошо…
Уже падая в постель, князь все же решил, что за радио готов отдать не полцарства, а все, иначе как выяснишь, что творится в Родердоне и у короля. Когда еще прибудут гонцы? А с другой стороны, тогда бы он и его солдаты не смогли бы тут так свободно резвиться, ибо Эрих уже получил бы известие об их рейде и принял бы меры. Мыши могут и порезвиться, пока кот занят в другом месте. И можно быть уверенным, что информацию об их действиях этот самый кот получит одновременно с сообщением о делах в столице.
* * *
Неделя взаперти в доме, расположенном в не самом лучшем районе города, показалась Ортинии худшей в жизни. На третий день такой тоски даже тревога за подругу отступила куда-то глубоко внутрь, напоминая о себе только грустью и тоской.
— Мама, как думаешь, Луна выживет?
— Все может быть…
Ортиния видела, что мать не верила в такую счастливую случайность, но и прямо сказать об этом не хотела, успокаивая ее, как маленькую. Это особенно задевало принцессу — ее не считали достойной того, чтобы говорить правду, все норовили успокоить ее, подбодрить. По любому вопросу Гирон советовался с королевой, для нее же у него находились только слова утешения.
— В столице? Не переживайте, ваше высочество, все успокаивается.
Успокаивается? А с кем их охрана только недавно сражалась? Они всерьез полагают, что она не слышала звона мечей в переулке?
На четвертый день принцесса подумала, что в этом есть и ее вина. Раз она ведет себя как маленькая, то и относятся к ней соответственно. Луна? Они были ровесницами… но смогла бы она — Ортиния — вот так с улыбкой отправиться на смерть, выполняя свой долг? Весь день принцесса просидела задумчивой, размышляя о чем-то своем, а к вечеру перед всеми предстала уже совершенно другая девушка — повзрослевшая и решительная. И когда Гирон в очередной раз попытался утешить ее, обнадеживая, что фрейлина ее могла выбраться из дворца, Ортиния резко его оборвала:
— Куда? В тихий город, в котором вам каждый день приходится вступать в бои? Или думаете, я ничего не слышу?
Гирон осекся, повернулся к королеве за поддержкой, а та с каким-то новым выражением смотрела на дочь.
— Орти, у Луны есть только один шанс, — заговорила она, — если она зачем-то понадобится заговорщикам. В противном случае…
Ортиния отвернулась. Хотела, чтобы к ней относились, как к взрослой? Получай. Но тут же устыдилась, подавила слезы и уверенно взглянула на мать:
— Я понимаю. Придется с этим жить. Если она выживет… я возблагодарю всех богов, но шансы на это невелики. Гирон, сколько нам тут сидеть?
Гирон снова посмотрел на королеву, дождался ее кивка и заговорил:
— Конрон Иртинский уже рядом. Мы получили известие, что ему удалось разгромить армию герцога Нинсельского, но из-за этого он