ВОТ ОН, ПСИХОЭКОЛОГИЧЕСКИЙ КРИЗ ВТОРОГО УРОВНЯ!
Событие редкое, малопонятное и катастрофическое.
— Во время беспорядков, — мило улыбаясь, сообщает дикторша, — погибло триста пятьдесят шесть человек и ранено около трёх тысяч. Потери среди сил полиции составили пятьдесят семь человек. Это крупнейшее волнение в Индии за последние восемь лет…
— СТ, отбой.
СТ-окно захлопнулось.
Наверное, Чаев всё же прав. Дела наши неважные…
Полёты над Москвой разрешены только машинам специального назначения — полицейским, санитарным, служб городского обеспечения. А так же МОБСа. При помощи вертолёта путь до Лубянки сокращался всего лишь минут на десять, но важен не результат, а знак внимания. Уважает, родная контора. Прислали «Пчелу» и строгого, с каменным лицом капитана-сопровождающего.
Так уж повелось, что с начала двадцатого века комплекс зданий на Лубянке оккупировали спецслужбы. Менялись их названия, они то набирали силу, то о них начинали вытирать ноги все, кому не лень Но место их расположения оставалось неизменным. Дислокация оставалась. Правда, сегодня здесь были только хозяйственные, административные управления, а также руководящий аппарат. В центре Москвы нелегко обеспечить необходимый для оперуправлений уровень безопасности. Например, главная база моего родного Управления психоэкологии затерялась в парковой зоне в Медведково.
Управление государственной стабильности устроилось в районе Подольска. Технари же вообще расползлись по всему городу и области.
Я шёл по старинным коридорам, ощущая тепло и холод, исходящие от контрольных и защитных киберсистем. Здание было напичкано ими, но явно недостаточно. Думаю, при необходимости я бы смог пройти без пропуска в любое помещение.
Вот и кабинет Веденеева. Ровно одиннадцать. Генерал первого ранга любит пунктуальность.
Став министром, он не сменил кабинет. Двухтумбовый резной стол, деревянные старинные стулья, тяжёлые портьеры, защищающие от солнечного света, на стенах — галерея портретов предшественников Веденеева. Начиная с самых давних — Столыпина и Дзержинского и кончая более поздними — Ибрагимовым и Никифоровым, чья чёрная слава может потягаться со славой легендарного вампира Лаврентия Берии. Чёрные тени прошлого. Что они для Веденеева — пример для подражания, напоминание, предупреждение? Не знаю. Веденеев — человек-загадка. Даже суперу нелегко проникнуть в его суть, в помыслы. Он — один из уникальных типажей, которые время от времени возникают в недрах этого ведомства.
Веденеев сидел в кресле в углу кабинета, перед ним стоял его любимый стакан в серебряном подстаканнике, наполненный чаем. Генерал был невысок, невыразителен, выглядел слегка рассеянным. Напротив него устроился высокий седой мужчина со слегка раскосыми глазами — начальник управления психоэкологии и мой добрый товарищ Анатолий Ким.
Веденеев, поздоровавшись, кивком указал мне на третье, довольно-таки неудобное, кресло. Строгая секретарша принесла ещё один стакан чая — тоже в подстаканнике.
— Ну что, к делу? — Веденеев посмотрел на меня. — Как человек, некогда имевший отношение к нашей организации, — в голосе я уловил приличный заряд иронии, — вы, Александр, представляете, с какой неохотой мы идём на сотрудничество с другими силовыми структурами. Мы предпочитаем все проблемы решать сами.
Ещё бы мне не знать этого.
— Но положение складывается достаточно угрожающее. Специалисты из Асгарда дальше нас ушли в понимании как психологии отдельного человека, так и процессов в обществе. Отстоять моё мнение о необходимости участия в расследовании супера стоило немалых трудов. Вы имеете представление о возникшей ситуации?
— Самое общее, — незачем мне было говорить, что Асгард обладает практически полным объёмом информации. — Полюбовался сегодня по СТ на Делийские события.
— Дели, — усмехнулся Ким. — Да это просто невинные забавы.
— За последние полгода на Земле семь писхоэкологических кризов второго уровня, — сообщил Веденеев. — Не мне вам объяснять, что раньше два в год считались уже чем-то из ряда вон выходящим.
— Да, многовато.
— Из них два — у нас. Два у немцев. Теперь уже два в Индии. Одно — в Чёрных Штатах. Кроме того, восемьдесят девять происшествий третьего уровня. Остальных — не считано.
— М-да.
— Ещё немного — и можно будет говорить о психоэкологической катастрофе. Мы не знаем её причин.
— Пытались выяснить?
— Пытались. Во время этих выяснений и при ликвидации последствий кризов погибло двадцать шесть наших сотрудников. Двадцать шесть.
Для меня это тоже не новость, но всё равно надо удивлённо взметнуть бровь и покачать головой.
— То же самое у наших коллег в других странах. В Центральном координационном полицейском совете создана чрезвычайная временная комиссия.
— И как всегда она утонула в выяснении отношений, кто главнее, в интригах, в шарлатанских компьютерных диаграммах? И никакого толка?
— Именно. ЦКПС — обитель бюрократии, волокиты и оперативной беспомощности. Но участие в комиссии даёт право действовать по всей Земле и во внешних колониях. А при соответствующем императиве даёт очень серьёзные полномочия. Вы включены в комиссию как сотрудник МОБСа.
— Приятная новость.
— Вы снова числитесь нашим сотрудником. Естественно, это накладывает определённые обязательства.
— Несомненно, — кивнул я, хотя все присутствующие понимали, какие обязательства для меня важнее. — И много народу знает о моём назначении?
— Те, кому положено.
— Кланы входят в их число?
— Объясняйтесь понятно.
Я рассказал о визите ко мне Индейца.
— Альварес Диас, — кивнул Веденеев. — Почётное место в розыскном пакете ЦКПС. Он побывал в Москве — значит, Кланы действительно сильно озабочены сложившейся ситуацией. Что же, его идею о сотрудничестве надо рассмотреть.
— И как далеко может простираться это сотрудничество? — осведомился я.
— По обстановке. Диас прав — то, с чем мы столкнулись, гораздо опаснее игр Кланов.
Мне такая постановка вопроса совсем не нравилась. Но такова работа оперативника, такова жизнь супера — делать то, что тебе не нравится и противоречит твоему воспитанию.
— Не смею больше задерживать, — сказал Веденеев. — Канал связи министра для вас открыт в любое время суток.
«Но не следует им злоупотреблять», — добавил я про себя.
* * *
Кабинет Кима в штаб-квартире управления психоэкологии изменился за годы моего отсутствия мало. Большая площадь, два угловых окна выходят на парк. Обстановка — кресла-пузыри и огромный стеклянный стол. На стене — СТ-графия туманности Конская Голова. Раньше картина была другая — Туманность Андромеды.
Штаб-квартира располагалась в экологическом зелёном поясе в Медведково. Когда-то здесь были жилые районы, но с тех пор население города уменьшилось в несколько раз. Где-то за деревьями, кажется, совсем рядом скрываются сады развлечений и комплексы досуга, но тот мир отделён