— А допуск? — осведомился я.
— Я позаботился. Вы включены в число наблюдателей от Асгарда, — он вытащил из кармана две идентификационные карточки в форме значков, цепляемых на грудь. — Готовы?
— Готовы, — кивнул я.
— Держитесь. Третий уровень, — приказал Герт. Над частью площадки, где стоял наш стол и кресло, захлопнулся прозрачный колпак. Лифтовая платформа мягко устремилась вниз.
Главный командный пункт врос глубоко в землю. Падение завершилось. Платформа замерла в центре большого зала, пол которого был выложен красными и зелёными квадратами. Всё было занято различными механизмами. В углублениях опутанные проводами, с прилепившимися как пиявки обслуживающими роботами стояли, обшитые зеркальными бронеплитами, похожие на утюги боевые машины.
— Ничего не напоминает? — спросил Герт.
— Похожи на СТ-графии рагнитских глайдеров, — сказал Шестернев.
— Не совсем, — пояснил я. — Их совершенства мы не достигли, но игрушки не намного уступают им. Передовые технологии Звёздного Содружества.
— Эскадрилья на случай, если война перекинется на поверхность Земли, — добавил Герт. — Планируется развернуть несколько баз с этими машинами. Плохо, что стоит такая штука поболее, чем пассажирский лунник.
Шестернев присвистнул.
— Пошли дальше, — жестом пригласил Герт.
Осмотр занял у нас довольно много времени. Мы возносились или падали на лифтовых платформах, скользили в капсулах пневмоигольников, парили в зонах отрицательной гравитации. Идентификационная пластина служила нам пропуском — чуткие датчики считывали с неё информацию, проверяли по данным, загнанным в компьютер службы безопасности, потом сверяли наши биополевые характеристики, сетчатку глаз, отпечатки пальцев и ещё многое другое. Но вместе с тем переходы из сектора в сектор охраняли и солдаты в отутюженной парадной форме, выдрессированные в лучших традициях армейской муштры. Я слышал, что в Герте проснулся кондовый солдафон, и служить под его началом вовсе не сахар. У каждого свои слабости.
Коридоры, тесные, заполненные аппаратурой комнаты, просторные залы. В глубине гор затаился целый город. Точнее, крепость, заполненная системами экстренного восстановления. Прикрыв глаза, можно было представить, как трясётся пол, воет сигнал тревоги, ползут по стенам трещины, перемигиваются, а потом гаснут кажется навсегда, лампы, осыпается пластик и обнажаются провода. Но вот выползают из ниш ремонтные роботы, пенится и твердеет сочащийся кажется из глубин земли пластик, сращиваются разорванные кабели, и вновь сектор оживает, наполняется энергией. Хоть и с потерями, но он ещё работоспособен. Крепость готова к дальнейшим битвам.
— Вот наша ТЭФ-установка типа «Зенит-ультра», — сказал Герт, указывая в расширившийся проем, открывший уходящий в глубину зал, внизу которого была необычной формы ТЭФ-улитка — такая же, которая даёт энергию Асгарду и сильно отличается в лучшую сторону от стандартных энергетических установок, использующихся на Большой Земле. — Пошли дальше.
Мы вынырнули из гравитоннеля, поднявшись на два уровня.
— Здесь главный транслятор виброзащиты. На расстоянии пятнадцати километров находятся скрытые в толще породы башни. При активизации защиты они как сказочные великаны вырастут из земли, и базу накроет низковибрационный ТЭФ-барьер.
— Что-то слышал об этом, — сказал Шестернев.
— Новосибирская ТЭФ-зона накрыта барьером, что исключает проникновение в неё посторонних, — пояснил я.
— Вы передали эту технологию Большой Земле? — удивился Шестернев.
— Ни в коем случае, — мотнул головой Герт. — Мы смонтировали установки. Как монтируем многие из систем боевых космолётов и глайдеров. В некоторых областях не стоит терять приоритета… А теперь — святая святых. Сам центр управления.
Лифтовая платформа, на которую мы встали, ринулась вниз. Она набирала скорость, по бокам сверкали и змеились световые иероглифы. На секунду нахлынула тьма, а потом платформа мягко опустилась в центре площадки диаметром метров пятнадцать. Лифтовая платформа с шипением ушла вверх, а мы остались стоять… в космосе.
Место — копия рубки космического корабля. Полнейшая иллюзия падения в космическом пространстве. Невесомое покрывало Млечного пути, яркие точки — планеты Солнечной системы, серебряный диск Луны впереди, а сзади — блюдце Солнца, На площадке стояло восемь кресел, два прозрачных пульта. Четыре офицера были заняты своими делами, один из них попытался вскочить и отрапортовать, но Герт жестом велел ему не отвлекаться.
— Это, — Герт сделал широкий жест рукой, — окрестности Земли. Как они видны с точки в горах Памира — то есть с той, где мы находимся.
Герт уселся в кресло и погладил пульт.
— Пока здесь делать нечего. Маловероятно, что рагниты смогут добраться до нас ранее рассчитанного срока.
— Будем надеяться, — сказал я.
— Пока спутники контроля перекрывают только двадцать процентов околоземного пространства. Раньше никому в голову не приходило строить подобную систему контроля — она просто была не нужна. Слишком большие расходы непонятно на что. Когда она будет завершена, ни одна шлюпка не подлетит к Земле.
— Двадцать процентов, — я прищёлкнул пальцами. — Значит, сегодня восемь из десяти, что чужой корабль останется незамеченным системой контроля.
— Меньше, — возразил Герт. — Всё зависит от траектории. Большой шанс, что он выйдет из тёмного сектора в прозрачный. Если хотя бы приблизительно знать траекторию.
— У него достаточно мощные двигатели. Ему не нужно слишком заботиться об экономии энергии А как в атмосфере? Мы не сможем его засечь?
— Если он появиться над Федерацией — засечём. Но системами воздушного оповещения прикрыто лишь десять процентов поверхности Земли. Если он рухнет в Чёрных Штатах, в Африке или в океан — ищи ветра в поле.
— Мы должны его встретить, Герт, — решительно произнёс я. — Мне нужен груз этого космолёта.
— Попробуем. Как повезёт.
— Я должен встретить Индейца честь по чести С украденной им «голубикой».
* * *
Лаборатория занимала треть купола в центре Асгарда. Сводчатый зал метров сто в диаметре был заполнен аппаратурой весьма странного вида и не менее странного назначения. «Головастики» с Большой Земли сломали бы голову, пытаясь разобрать, что тут к чему, но им, не приобщённым к научным достижениям Галактики, это было бы непросто.
В пятиметровом цилиндре переливалась какая-то искрящаяся переливающаяся субстанция. Здоровенная конструкция, в переплетениях которой терялся глаз, время от времени озарялась медленно, с, казалось, разумной осторожностью проползающими по серебристому металлу от основания до верхушки молниями. В центре располагался прикрытый силовым полем и наполненный бездонной, космической чернотой бассейн. Что там хранилось — одному Богу да ещё Стивену Диксону, хозяину этих палат, известно. Потолок и стены отливали мерцающим малиновым светом — это означало, что лаборатория заключена в непроницаемый шар силового поля, способного погасить небольшой ядерный взрыв — предосторожность