Абсолютно не удивительно, что такие отношения долго сохранялись в условиях ограниченной связи между нами. Но по крайней мере нетрудно было согласиться, что место высадки должно быть выбрано там, где аргентинцев не было. Все знали, что мы не располагали никакими солидными возможностями высадить морской десант. В остальном тоже все было не так просто: в то время как обсуждение казалось мне достаточно дружественным, некоторые его оценивали совсем по-иному. Мы беспокоились о разных вещах. Моей непосредственной заботой на той стадии оставалась большая проблема взаимодействия при совместном переходе к Фолклендским островам. Их основной и, похоже, еще неосознанной заботой было избежать совместного перехода, поскольку они к нему были совсем не готовы и только начинали понимать весь масштаб своих специфических проблем. Что касается выбора района высадки, то у нас был широкий диапазон возможностей. Бухта Стивели на Западном Фолкленде имела хорошие условия для строительства взлетной полосы на ранней стадии операции. Бухта Лэу в Лафонии (юго-восток Фолкленда) имела благоприятный рельеф для наших систем ПВО и внушительную, хорошо защищенную якорную стоянку. Бухта Кау на северо-востоке имела хорошие пляжи для высадки и была довольно близка от Порт-Стэнли. Сан Карлос выглядела подходящей по нескольким соображениям. Бухта Тил была еще одним хорошим местом, к тому же намного ближе, чем Карлос. Однако все требовало разведки.
Бухта Стивели находилась далеко на западе, и для того, чтобы нам взять Порт-Стэнли, пришлось бы форсировать Фолклендский пролив. Аналогично высадка в бухте Лэу предполагала проход через узкий перешеек в районе Гус Грина, что хорошо для долговременной обороны, но неудобно, если мы хотим наступать на Порт-Стэнли. Бухта Кау была плохо защищена от штормового моря. Бухта Карлос казалась небольшой и требовала проведения противоминных мероприятий на входе в Фолклендский пролив. Бухта Тил имела узкий вход, который довольно легко мог быть блокирован специально или случайно. Для того чтобы сделать правильный выбор, все должен проверить спецназ. Ни один из вариантов на этом этапе не представлялся наилучшим.
По этим и по многим другим вопросам мы никак не могли провести решающую встречу. Через несколько дней на острове Вознесения КомОС должен будет принять большинство основных решений. И тогда, будем надеяться, у нас впервые появится конкретный план, согласованный всеми командующими и учитывающий все военнополитические факторы. Часть плана требовала дополнительной информации. Сейчас мы должны были согласовывать те вопросы, которые требовалось обсудить совместно и подготовить предложения о том, как мы могли бы приступать к выполнению нашей общей задачи в соответствии с имеющимися у меня неопределенными директивами. В спешке я не сумел все это объяснить, считая, что они имели те же самые инструкции.
Только годы спустя благодаря их воспоминаниям я сделал вывод, что они посчитали меня ненадежным по тем причинам, о которых сообщили Майку Клаппу. Что касается меня, то я улетел в полной уверенности в их способности выполнять свою работу Майк Клапп был моим старым другом, который оказался спокойным и собранным в тех трудных обстоятельствах. Наши служебные пути не пересекались много лет, но летчики и подводники похожи друг на друга. Наша сложная совместная работа требовал в первую очередь взаимного доверия. Я думал, что так и было, но их книги поведали мне об ином. Меня огорчает, что я добавил им проблем; десантники сделали ошибку, что не посчитали возможным сообщить мне об этом.
К вечеру наш небольшой флот вернулся к острову Вознесения. Теперь он состоял из «Гермеса» и «Инвинсибла» (на котором были устранены все неисправности) под командованием капитана 1 ранга Джереми Блэка, «Глэморгана», фрегата проекта 12 «Ярмута» под командованием капитана 2 ранга Тони Мортона, фрегата проекта 21 «Алакрити» под командованием капитана 2 ранга Кристофера Крейга, фрегата проекта 22 «Бродсуорд» под командованием капитана 1 ранга Билла Каннинга и судна «Ресурс» под командованием капитана Сеймоура. Мы вернулись на «Гермес» на катере для встречи главнокомандующего ВМС адмирала сэра Джона Филдхауза, который в сопровождении приблизительно двадцати человек его штаба, а также своего заместителя по войскам десанта генерал-майора Джереми Мура должны были прибыть утром следующего дня. Они прибыли на «Гермес» в 08.15. Через час к нам присоединились КомАмГ и бригадир Томпсон. Программа включала брифинги штаба главнокомандующего, моего штаба, команды КомАмГ и затем четыре семинара, посвященные проблемам управления, разведки, тылового и технического обеспечения, связи. Все это было закончено до ланча, но мы чувствовали, что общая картина до конца не выяснена. Казалось, не было убедительных данных, на которых основывался бы весь план. После ланча старшие офицеры снова встретились с адмиралом в его салоне для обсуждения всех запутанных деталей.
Я до сих пор помню, как стоял у переборки правого борта каюты с листом картона и ножницами, разрезая картон на цветные полосы, представляющие различные периоды времени. На каждой из них я записал дату, цель или название корабля. Это было необходимо для того, чтобы разработать операцию с конца, то есть с момента окончания боевых действий и той ужасной мысли, что оперативное соединение без надлежащего обеспечения в условиях наступившей зимы (с середины до конца июня) развалится. Не принималось во внимание даже противодействие противника, так как подкрепление и замены из Великобритании должны компенсировать потери. Поэтому, планируя боевые действия, мы были обязаны сделать критически важное допущение, что боевые действия на островах должны завершиться по крайней мере до конца июня, а предпочтительнее на две недели раньше. Взятие Порт-Стэнли было «ключевым элементом» военного планирования независимо от того, что решат политики. Следовательно, для предоставления войскам десанта достаточного времени на выполнение их задачи нам необходимо было высадить их на берег до 25 мая. В этом случае у них будет около месяца для захвата плацдарма, развертывания наступления на позиции вокруг Порт-Стэнли и нанесения поражения аргентинцам на земле, скажем, в середине или в конце июня. В это время в дополнение к нашим собственным задачам, определенным как «нейтрализация аргентинского флота и авиации», мы должны обеспечить их всевозможной (будем надеяться, достаточной) артиллерийской и авиационной поддержкой. Одновременно мы должны «держать» море и небо достаточно «чистым» для обеспечения безопасной доставки на плацдарм людей, боеприпасов, запасов продовольствия и топлива кораблями, судами и вертолетами. Мы не должны позволить аргентинскому флоту и