В конце концов иудеи отослали делегацию к императору Нерону с жалобой на Луция Альбина.
И вот теперь, вместо разорителя страны Альбина, у них будет новый прокуратор!
Эта благая новость, обсуждалась и в Кесарии, и в Иерусалиме, и в других городах Иудеи. Обсуждалась повсеместно, на площадях, в домах и на рынках. К ним едет Гессий Флор, он – из всаднического сословия, то есть он уже богат, ведь у римских всадников обычно есть крупные поместья, это – денежная аристократия Рима. Может быть, новому прокуратору незачем будет грабить их маленькую страну так бесстыдно, как это делал Альбин?
Более трезвые и осмотрительные возражали: новый прокуратор, Гессий Флор – родом из города Клазомены, то есть он грек, а греки постоянно вступают в стычки с основным населением Иудеи. Такова эта римская политика: «разделяй покоренные народы и властвуй». Стычки между группами населения покоренных территорий всегда поощрялись наместниками.
Прокуратор. Jost Amman StДndebuch, 1568
И здесь, в Иудее, всегда, почти всегда – решение принималось в пользу греков, – по мнению иудеев – таких же язычников, как сами римляне. Ведь оба эти народа, и греки, и римляне – многобожники и развратники. Спаси, Боже, правоверных сынов Израиля от всех язычников: и от Гессия Флора, и от Цестия Галла, римского наместника в Сирии, и от жестокого римского владычества!
Говорили, что жителям Клазомен, откуда родом новый прокуратор, вообще неизвестно чувство стыда. Рассказывали древнюю историю, как однажды несколько клазоменцев прибыли в Спарту, и вот какой наглостью отметили они своё прибытие в греческий город:
Они вымазали сажей кресла эфоров (членов высшей коллегии города)!
В ответ на это эфоры проявили нарочитое, артистическое спокойствие: они призвали глашатая и велели разгласить по всему городу: «Клазоменцам разрешается вести себя непристойно».
Но многие из иудеев, услышав такое и посмеявшись над весёлой историей, говорили: «Это было давно, причем здесь новый прокуратор?» Другие им отвечали: «Увидите сами! Никто из тех, кто родился в Клазоменах, не может быть достойным человеком. Впрочем, как и любой грек не может быть достойным человеком! Мало эти греки нападали на нас, особенно по субботам, мало глумились над нашими святынями, мало было драк и обид, мало было у нас стычек с ними?! Раз уж новый прокуратор родом из Клазомен, из этого бесстыдного города, – то наверняка он будет поддерживать этих эллинских богохульных язычников!»
И еще говорили: «Посмотрите на наш священный Иерусалим, или даже на Кесарию!
Повсюду, даже рядом с храмом, эти греки расписали своими глупыми любовными посланиями все стены. Они пишут свои глупости даже рядом с Храмом: «Сладчайшей и возлюбленнейшей – привет», «Филипп любит Елену». «Прошу тебя, Филумена, именем Афродиты заклинаю, – помни обо мне!». «Нехорошо поступаешь, Хлоя, оставляешь меня одного!»
Вот такие святотатственные надписи эти греки оставляли на стенах благочестивого иудейского города. Нет, не будет добра от нового прокуратора, который родом из Клазомен!
Оптимисты рассуждали иначе: «Но ведь император назначил Гессия Флора вместо Луция Альбина после нашей жалобы на жестокости Альбина! Наверняка этот новый Прокуратор будет добрее!»
Они пока не знали, что при Гессии Флоре они вспомнят о жестоком Луции Альбине как об «образце добродетели», что их новый (и последний, но они этого не знали) прокуратор получит такую оценку от Иосифа Флавия:
«В своей жестокости Флор был беспощаден, в своей наглости – бесстыден. Никогда еще до него никто не умел так ловко опутать правду ложью или придумывать такие извилистые пути для достижения своих коварных целей, как он. От ограбления отдельных богатых граждан он перешел к ограблению целых городов». «В то время когда Альбин совершал свои злодейства – большею частью втайне и с предосторожностями, – Гессий Флор хвастливо выставлял свои преступления всему народу напоказ»[9].
От Луция Альбина Гессий Флор также отличался еще и тем, что вел себя так, как будто его прислали в качестве палача для казни осужденных.
Обогащаться за счет отдельных лиц ему казалось чересчур ничтожным; целые города он разграбил, целые общины он разорил до основания.
А вскоре после приезда в Иудею он провозгласил во всей стране: каждый может грабить, где ему угодно, с тем только условием, чтобы вместе с ним делить добычу. Целые округа обезлюдели вследствие его алчности; многие покидали свои родовые жилища и бежали в чужие провинции»[10].
По одной из версий, Гессий Флор принадлежал к неименитому плебейскому роду южно-этрусского происхождения. В Иудее он чувствовал себя безнаказанно, полагая, что, поскольку его жена дружит с женой Нерона Поппеей Сабиной, он всегда сумеет выйти сухим из воды.
Очень скоро Гессий Флор стал ненавистен иудеям до такой степени, что по сравнению с ним предыдущий прокуратор Альбин считался теперь образцом добродетели.
Знающие люди говорили, что Гессий Флор даже оказывал покровительство сикариям – он делил с ними награбленное. А ведь сикарии создавали свои группировки по борьбе с Римом.
Однажды Гессий Флор потребовал из храмовой кассы 18 талантов золота. Получив отказ, он перебил 3600 евреев. Напрасно Прекрасная Царица Береника на коленях просила его остановить резню. Он даже потребовал дружественного приёма для своих войск, которым было приказано взять храм. Но сильный отпор со стороны населения заставил Флора удалиться.
Во время правления Гессия Флора многие жители убежали из Иудеи, а затем произошло и всеобщее восстание, закончившееся разрушением и гибелью Иерусалима.
Иудеи, возмущенные наглым и кровавым правлением, взяли в руки оружие. Вспыхнуло восстание, во время которого Гессий Флор дал полную волю грекам Кесареи громить иудеев. Большинство восставших иудеев были перебиты, остальные сосланы на галеры.
Два года, два долгих года будет длиться мучительное правление Гессия Флора, который никогда не знал чувства жалости или сострадания и всегда вел себя так, как будто даже гордился своей испорченностью. При этом корыстолюбие его было безгранично, а жестокость его не знала границ.
Заседание Иерусалимского Городского Совета накануне приезда нового прокуратора
Иерусалим. Храм Соломона
На заседании Иерусалимского городского Совета (буле) волнение чувствовалось даже в воздухе. Что ждет их при новом прокураторе? Сколько власти он им оставит? Еще царь Ирод Великий повелел им править делами города, согласовывая, конечно, свои решения с Синедрионом. Анан, нынешний первосвященник, считал, что надо предоставить все решения дел новому прокуратору. Иначе в Риме могут подумать, что