– Теперь осторожно введите пластиковую трубку в плевральную полость.
Я осторожно проталкиваю ее внутрь, прислушиваясь к дыханию. Мне жарко и холодно одновременно, пока я устанавливаю дренаж.
Даже когда доктор Колби хвалит меня, приходится следить, чтобы мои пальцы не начали дрожать.
Грант продолжает наблюдать за жизненно важными показателями, он уже взял образцы крови и установил широкопросветные доступы для инфузий и переливаний, которые могут потребоваться.
Прибывают доктор Стивенс и доктор Ортис. А из дренажной трубки начинает вытекать кровь. Довольно много крови.
О, боже.
– Все готово к осмотру наверху, – сообщает Грант, пока доктор Колби подсоединяет трубку к устройству, создающему постоянное отрицательное давление, чтобы новая жидкость или воздух сразу отсасывались. Таким образом, установленный дренаж освобождает легкие и дает им пространство для раскрытия.
– Очень хорошо. Отправляйте его на КТ, – говорит доктор Ортис. – Мы займемся им дальше.
Теперь они проверят все: общий анализ крови, сахар в крови, трансаминазу, электролиты, показатели почек и многое другое.
Я чувствую себя необычайно… бодрой! Живой. Впервые в жизни мне удалось выполнить медицинскую процедуру, которую я изучала по учебникам, во время реальной работы – это волшебно, волнующе и пугающе одновременно.
Я делаю глубокий вдох, снимаю перчатки и выбрасываю их.
– Это было захватывающе, – говорит Грант, потирая руки. – Люблю эту работу.
– Ты, наверное, часто присутствовал при подобном?
– Конечно, речь всегда идет о другой жизни.
Спасении жизни.
Я понимаю, что он имеет в виду: возможно, в какой-то момент работа может превратиться в рутину, чем опытнее врач, тем безопаснее любые проводимые им операции. Но все же это всегда будет как в первый раз – в первый раз с этим конкретным пациентом.
– Готова к новому делу? – Грант жестом приглашает меня следовать за ним. В пятой палате ожидает женщина с… Что это?
Я хмурюсь и останавливаюсь.
– Грант? Ты тоже это видишь? – спрашиваю я, и он прослеживает за моим взглядом.
– Зависит от того, что ты видишь, – неуверенно отвечает он.
– Черепаху?
– Рад, что ты ее упомянула, думал, у меня начались галлюцинации.
Значит, там действительно сидит пациентка с черепахой. Я подхожу ближе и замечаю Йена и незнакомую мне медсестру. Она внимательно смотрит на Йена, словно собирается наброситься на него. То, как он делает шаг в сторону и она немедленно шагает за ним, делает это зрелище еще забавнее.
– Чем мы можем помочь? – спрашиваю, подойдя к палате. Медсестра поворачивается к нам.
– О, привет! – она улыбается, и сразу создается впечатление, что у нее все под контролем. – Кажется, мы еще не знакомы. Сегодня мой первый день в Уайтстоун, меня зовут Иззи Штенцель, но называй меня просто Иззи. – У нее ярко-рыжие прямые волосы, черные очки, и она немного ниже меня ростом.
Ей наплевать на меня, это очевидно по тому, как она раздевает Гранта взглядом, совсем не стесняясь. Сначала Йен, теперь Грант?
– Да, помогите мне, – отвечает Йен на мой вопрос, осматривая палец пациентки, и я понимаю его намек.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Грант, а Йен бормочет что-то о том, что новенькая затащила его сюда, хотя он не дежурит в отделении неотложной помощи. – Кто-то из торакального должен был спуститься в противошоковую палату, но когда я прибыл, пациент, вероятно, уже направлялся в операционную из-за внутреннего кровотечения в брюшной полости, – объясняет он, – но я все еще здесь, как видишь.
Грант вздергивает брови, и Йен бросает на него убийственный взгляд. Дама перед ним смотрит только на своего питомца, а новая медсестра не может определиться, что ей нравится больше: задница Йена или торс Гранта.
– Ладно, вернемся к пациентке, – раздраженно говорю я и слегка придвигаюсь к Гранту, чтобы Иззи не начала пускать слюни.
– Мило. Новая коллега, – шепчет Грант мне на ухо, и я уверена, что в этот момент он ухмыляется.
– Да, – говорю так тихо, что и сама едва слышу. Пытаюсь улыбнуться, ведь нет смысла реагировать слишком остро. Она просто пялилась на Гранта, как на Йена раньше. Люди постоянно так делают.
Это Грант. Коллега. Друг. Мне все равно, как окружающие на него смотрят. Да и на Йена – тоже.
Тихо вздыхаю – врать себе я не умею.
Грант мне нравится, и меня беспокоит, когда новая медсестра не сводит с него взгляда.
– Ревность, – я прикусываю язык, но поздно – пусть я и сказала негромко, но слово сорвалось с губ. Уши у меня, кажется, начинают дымиться. Черт. Черт. Черт.
Грант тихо смеется, и, к счастью, только он. У Йена свои проблемы – Иззи стоит слишком близко к нему.
– Пациентка, – повторяю я, громко откашливаясь.
Если не буду об этом думать – значит, ничего не было.
– Ах да, миссис Джереми только что пришла в отделение неотложной помощи, потому что потеряла кончик пальца, – Иззи указывает на животное, которое, вероятно, и стало причиной травмы.
– Мой маленький сэр Пэтси никогда раньше не делал подобного, – с отчаянием говорит дама, поглаживая панцирь черепахи.
– За такое имя я бы откусил ей палец целиком, – бормочет Йен, и Гранту приходится сдерживать смех. – Медсестра позаботится об остальном. Будет немного больно, но все заживет без проблем. Ну, то, что осталось от кончика пальца, – объясняет он и почти выбегает из палаты.
– Ребята, вы мне нужны в приемной. На подходе новая машина «Скорой», – кричит Лиша.
– Хорошо. До встречи, Иззи, – вежливо прощаюсь я.
– Было приятно познакомиться, – слышу голос Гранта, пока иду к выходу из палаты, и крепко сжимаю губы.
Мы подходим к Лише, которая сообщает, что «Скорая» должна прибыть через минуту. Пациентка с подозрением на множественные травмы, без сознания.
Мы готовимся, и мне приходится прикладывать усилия, чтобы не смотреть на Гранта. От того, что он стоит так близко ко мне, лучше не становится.
– Я не хотел тебя расстраивать, – шепчет он.
– Ты меня не расстраивал. Все в порядке.
– Мой опыт показывает, что иногда лучше сказать что-то, чем промолчать.
Я сдаюсь и поворачиваюсь к Гранту. Хотелось бы мне злиться на него или выглядеть уверенной, может быть, равнодушной, но боюсь, что напоминаю оленя в свете фар. Сбитая с толку, неспособная пошевелиться, с широко распахнутыми глазами.
Выражение лица Гранта не похоже на то, что я ожидала. Не озорное или дерзкое, а… Не уверена, как правильно назвать, будто что-то осторожно касается моего сердца. Мыслей в голове не остается. Грант выглядит одновременно серьезным и нежным, знающим и вопрошающим.
– Мэйси, я… – начинает он, но не успевает закончить фразу, когда прибывает машина «Скорой», а я не перестаю