– Но не я. Просто позволь тебя удивить. – Он ухмыляется, подмигивает мне, и на мгновение я забываю, где нахожусь, как меня зовут, есть ли на мне брюки – в общем, все вокруг – честно говоря, раньше со мной такого не случалось. По крайней мере, эффект был не таким сильным. И очевидным.
– Ты в порядке?
– На мне брюки? – спрашиваю я, уставившись на него, и слишком поздно осознаю, что высказала одну из своих бредовых мыслей.
– Что? – уточняет Грант.
– Что? – заикаюсь я, отворачиваюсь и возношу к небесам десяток молитв, чтобы наконец перестать вести себя так странно.
Грант неожиданно оказывается слишком близко. И я издаю резкий шипящий вдох, когда он снова шепчет мне на ухо:
– Ты настоящее чудо, Мэйси Джонс.
Это самое прекрасное, что мне когда-либо говорили.
– Спасибо, – отвечаю я и застенчиво улыбаюсь ему, надеясь, что это был комплимент.
– И да, брюки на тебе.
Проклятье. Мои щеки пылают, и я щурюсь в надежде провалиться сквозь землю. Но очевидно, этого не произойдет, поэтому я меняю тему разговора.
– Ты тоже придешь?
– Куда? – рассеянно спрашивает Грант. Он стоит рядом со мной, возможно, слишком близко. Для этого места. Для работы. Мне не удается сосредоточиться.
Я делаю шаг назад, чтобы вернуть себе способность думать и дышать.
– На вечеринку.
– В вашей квартире? Конечно, если меня пригласят, – он отворачивается, и мы стоим плечом к плечу, глядя вперед. Ладно, он, не я. Я смотрю на него и думаю, правда ли он не понял.
– Это и было приглашение, – бормочу я, терзая одноразовые перчатки.
Подъезжает первая машина «Скорой помощи», парамедик выходит наружу, распахиваются задние двери, за которыми видны носилки.
Мы с Грантом бросаемся к «Скорой».
– Тогда я с удовольствием приду, Мэйси, – говорит он, и мне приходится сдерживать улыбку.
– Хорошо.
– Хорошо? Вот и все?
– Очень хорошо? – добавляю я. Раздается тихий вздох. – Или ты хочешь услышать, что я счастлива? – я смущаюсь, давно такого не было, и пытаюсь не смотреть на Гранта. При этом я все же могу видеть его краем глаза.
– Я тоже с нетерпением жду вечеринки – и встречи с тобой.
Я улыбаюсь – ничего не могу с собой поделать.
– Прекрати, а то люди подумают, что ты флиртуешь со мной.
Тихий смех Гранта доносится до меня, словно шелест летнего бриза.
– Тогда, дорогая Мэйси, они хотя бы однажды окажутся правы.
Эти слова застают меня врасплох, и я едва не запинаюсь, так что Грант обгоняет меня и первым добирается до машины «Скорой помощи».
Он флиртует со мной. И признается в этом.
В моей голове не остается других мыслей, пока взгляд не падает на пациента. Слышится ругательство Гранта.
– Пациенту восемнадцать лет, его зовут Николас Роу. Он был без прав, вылетел с дороги на мотоцикле и разбился. По словам очевидцев, он ехал слишком быстро. Когда мы приехали, он был в сознании, но ошеломлен.
Мы везем его в отделение неотложной помощи, пока я пытаюсь прояснить положение дел.
– Есть боли? Какие-нибудь травмы? – спрашиваю я, пока Грант занимается ЭКГ, проверяет давление и частоту сердечных сокращений. Пациента интубировали, и он находится в медикаментозном сне.
– Кровяное давление 100 на 70, пульс 145 ударов в минуту, – отвечает Грант, и я кивком благодарю его за информацию.
– Он жаловался на боль в правой части грудной клетки, бедре и одышку. Мы провели объемную заместительную терапию.
– Черт возьми, почему не сообщили о множественных травмах? – злится Грант, но ответа не получает. Он и не ждет, потому что сейчас у нас нет времени на выяснение отношений.
– Хорошо, перекладываем его, – говорю я и считаю до трех, после чего мы перевозим пациента в противошоковую палату, и парамедики уходят.
Грант сообщает, что поступил пациент с множественными травмами, и ему срочно нужна помощь.
При более тщательном осмотре я обнаруживаю ушиб грудной клетки с правой стороны. Я беру стетоскоп и слушаю.
– Ослабленное дыхание с правой стороны, – говорю Гранту, когда он возвращается к пациенту. – Черт, почему никто этого не заметил? Одышка и шум – у него может быть жидкость в легких. Плевральный выпот.
– А если так, что нужно делать? – спрашивает Грант, будто не знает ответа, и смотрит на меня.
– Дренаж грудной клетки.
– Хорошо.
Дренаж используется для удаления жидкости и воздуха из плевральной полости, то есть щелевидной полости между двумя листками плевры, чтобы легкие могли снова полностью расшириться.
– Я все подготовлю.
Грант указывает на мотоциклетные штаны:
– Похоже, их придется разрезать. Странно, почему пациента не избавили от них раньше. Наверное, что-то пошло не так. Черт.
Грант, ругаясь, начинает резать брюки – он делает это сосредоточенно и осторожно, но быстро. Я разрезаю футболку, чтобы добраться до точки установки дренажа, тщательно очищаю кожу и дезинфицирую. Я чувствую прилив адреналина, от которого становлюсь бодрой и сконцентрированной, и начинаю верить, что достаточно хороша для новичка и что у меня все под контролем.
Я планирую обезболить участок кожи местной анестезией, когда к нам присоединяется доктор Колби.
– Доктор Джонс, – кивает она, после чего мы с Грантом кратко вводим ее в курс дела.
Грант заканчивает со штаниной, которая превратилась в лохмотья, и снова тихо чертыхается.
Пострадавший жаловался на боль в бедре, и теперь становится ясно, почему. Правое бедро повернуто внутрь и опухло.
– Его необходимо как можно быстрее отправить на компьютерную томографию. Нога здесь – меньшая из проблем, – говорит доктор Колби. – Сначала нужно установить дренаж. Доктор Стивенс и доктор Ортис уже едут. Анестезия и торакальная хирургия.
– Хорошо, – киваю я, обезболиваю место и отхожу в сторону, чтобы доктор Колби могла приступить к работе.
– Вы до сих пор хорошо справлялись, продолжайте, поставьте дренаж, – неожиданно командует она.
Я удивленно поднимаю брови.
– Никогда раньше этого не делала, – признаюсь я, и доктор Колби улыбается.
– Сегодня все изменится, доктор Джонс. Я опасаюсь помимо гипоксемии наличия воздуха или жидкости в легких. Вы должны сделать все быстро. – Она кивает мне, и я тянусь за скальпелем. – Вам нужно начинать здесь. Всегда делайте надрез над верхним краем ребра.
Она указывает на участок межреберья. Твердой рукой, но волнуясь, я разрезаю кожу.
– Теперь пальцем раздвиньте мышцы и откройте плевру – по верхнему краю ребер, а не по нижнему.
– Там проходят нервы и кровеносные сосуды, которые можно легко повредить, – сосредоточенно работая, бормочу я.
– Именно так, – подтверждает она.