Внезапно Рыжая поняла, что стоит на коленях, глядя в мраморный пол. В ушах эхом отдавался смех, и, подняв взгляд, она увидела два знакомых трона. Двор фейри снова собрался и застыл в ожидании. На сей раз не было ни масок, ни празднества. Только она и Двор, разделенный надвое посередине, и лишь один трон занят. Второй пустовал, напоминая о других днях короной из увядших летних цветов.
Когда все окончательно стало четким, восседавший на зимнем троне встал. Рыжая встретилась взглядом с молодым мужчиной, лицо которого в ночь заключения сделки скрывала рогатая маска. Теперь на нем была корона из ягод и листьев, но оленьи рога не исчезли вместе с маской – они, как увидела сейчас Рыжая, росли из его головы. Властитель фейри улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. Вылитый волчий или лисий оскал, улыбка хищника. Торжествующая, победоносная.
– С возвращением! – Вкрадчивый голос фейри лился мягко, словно сливки.
Рыжая поднялась, сорвала браслет с запястья и швырнула на пол.
– Вот, – яростно сказала она. – Вот подвески, ваши драгоценные Тринадцать Сокровищ! Я выполнила свою часть сделки. А теперь пришла за своим братом – и за своим другом.
Лисья улыбка стала шире и еще больше походила на оскал. Зимний король щелкнул пальцами, и гоблин-прислужник поспешно кинулся подбирать браслет. Положив украшение на пухлую бархатную подушку, он, переваливаясь, подошел к трону и так подобострастно склонился, что Рыжую замутило от отвращения.
Показной, театральный жест – и браслет уже лежал в пальцах рогатого, который стал демонстративно подсчитывать подвески.
– Всего двенадцать? – насмешливо спросил он. – Мы договаривались не так.
– Тринадцатая здесь. – Рыжая смотрела ему прямо в глаза. – У вас, где была заключена сделка. Подвеска не покидала пределы Двора.
– Умно, – сказал рогатый. – Я впечатлен.
С ошеломительной скоростью он швырнул браслет обратно ей. Инстинктивно Рыжая поймала браслет до того, как он угодил ей в лицо. Теперь на нем было тринадцать подвесок. Книга знаний на месте. Все собраны. Но дело было не завершено. Она знала: осталось еще одно – последнее – проклятье.
– Что произошло с моим братом? – задала она вопрос. – Куда его передали, когда похитили?
Ее переполнил гнев, когда рогатый приложил ладонь к уху.
– Я спросила: «Где мой брат?» – закричала она.
Голос Рыжей разнесся по залу, достигнув самых отдаленных темных углов. Твари, похожие на крыс и мышей, шарахнулись из своих укрытий, потревоженные ее криком.
Явно довольный, рогатый правитель расслабленно сидел на троне.
– Но ты уже знаешь ответ, – сказал он. Его глаза темнели, как два омута. – У тебя нет брата. И никогда не было.
Он рассмеялся, и Двор присоединился к нему. Гнусный и одновременно угрожающий смех сотряс воздух. Но Рыжая осталась тверда.
– Я хочу знать, что с ним стало, – повторила она. – Я заключала сделку, считая этого ребенка своим братом. И мне безразлично, что ты скажешь. Все еще в силе. Его место рядом со мной, я люблю его. А значит, он мой брат, пусть и не по крови.
Она дрожала, ожидая, что на нее обрушится ужасный гнев. Но, к удивлению, этого не произошло. Рогатый король изучал ее, наклонив голову.
– Ты действительно хочешь знать, что сталось с ребенком?
– Да, – срывающимся голосом выговорила Рыжая и в этот момент осознала, что в руках у нее все еще Книга знаний. Книга знаний, которая отвечает на любой вопрос…
– Привести ребенка! – взревел рогатый король.
В дальнем конце зала поднялась суматоха. Обернувшись, Рыжая увидела, как за спиральной лестницей открываются две огромные деревянные двери, оттуда выходят три стража и тащат за собой семью фейри. Их гнали вперед, к тронному возвышению, как гонят скот. Рыжая затаила дыхание. Женщина-фейри горько рыдала. Она держала на руках золотоволосого ребенка, который в ужасе прижимался к ней, уткнувшись лицом в ее шею.
Мужчина обнимал жену за плечи, пытаясь хоть как-то успокоить, но Рыжая видела, что в его глазах тоже стоят слезы. Когда семья подошла ближе и остановилась перед троном, Рыжая разглядела, что у ребенка совсем не такие уши, как у четы фейри, не заостренные. Округлые, человеческие… Женщина, преодолевая себя, поставила на пол ребенка, он повернулся, и сердце Рыжей оборвалось.
– Джеймс? – прошептала она.
Ребенок рассматривал ее – но лишь с любопытством, не более того. Ни узнавания, ни любви не отражалось на его лице. Он был гораздо старше – лет шести, а Джеймсу сейчас должно было быть три. Рыжую захлестнула волна разочарования, гнева и негодования: неужели фейри думали, что обманут ее, выдав этого мальчишку за Джеймса?! И тут она увидела то, отчего все эти чувства обратились в пыль. Родимое пятно чайного цвета в форме рыбки на щеке ребенка… Несокрушимое доказательство того, что это Джеймс.
– Забирай его! – сказал рогатый король, широко улыбаясь. – Он твой!
– Нет! – зарыдала женщина-фейри, опускаясь на колени и притягивая ребенка к себе. Она повернулась лицом к Рыжей, ее боль была невыносимой. – Пожалуйста, не забирайте его у нас, умоляю вас!
– Мы его любим, – хрипло произнес отец-фейри. – Он наш сын… наш второй сын… первый умер! Пожалуйста. Он – наше единственное счастье…
Рыжая проглотила ком, вставший в горле. Значит, Джеймса взяли не из озорства. Он занял место ребенка, которого любили и потеряли.
– Мне жаль, – сказала она, испытывая искреннее сожаление. – Но прежде, до того как попал к вам, он был моим единственным счастьем.
Она отвела глаза от пары фейри и опустилась на колени перед Джеймсом. А потом, повернувшись к трону, вновь встретилась с торжествующим взглядом властителя.
– Ребенок старше. Сделайте его таким, каким он был.
Рогатый король развел руками, показывая, что он тут ни при чем.
– Время идет, и здесь все иначе. Я не могу отменить необратимое. Не могу вернуть время, которое прошло.
– Ты можешь сделать другое! – гневно сказала Рыжая. – Можешь создать наваждение, и он будет выглядеть младше – я не могу вернуться с ним так в свой мир!
– Как пожелаешь. – Рогатый король наклонил голову. – Когда покинете царство, все будет сделано.
Он кивнул в дальний конец зала, и там опять открылись двери. На этот раз оттуда вывели и потащили вперед одинокого заключенного в цепях. Пленник поравнялся с Рыжей, и злобным тычком его заставили встать на колени. Уорик поднял глаза, и по его взгляду Рыжая поняла, что он не ожидал увидеть ее снова.
С ворчанием страж снял цепи и отступил от стоящего на коленях Уорика.
– Вы свободны, – любезно сказал рогатый правитель.
Женщина-фейри рыдала на плече своего мужа.
Рыжая наклонилась к ребенку. Осторожно дотронулась до щеки и провела пальцами по родинке. Затем взяла его руку в свою.
– Давай, Джеймс. Пора идти домой.
Ребенок отдернул руку и, помотав головой, прижался к женщине, которую считал своей матерью. Его светлые кудри подпрыгнули, и мать-фейри заплакала еще сильнее.
– Джеймс, ну же, – взмолилась Рыжая. – Мне и так тяжело…
Она обняла ребенка и попыталась оттащить.
– НЕТ! – закричал мальчик, отпихивая ее. – Не хочу идти с тобой!
– И все-таки ты пойдешь. – Рыжая подняла сопротивляющегося ребенка на руки. Слезы застили ей глаза. – Тебе здесь не место, Джеймс!
– Я не Джеймс! – заплакал ребенок, бессильно отбиваясь от нее. – Это не мое имя! Я не хочу идти с тобой, я тебя не знаю! Я хочу к маме!
Теперь Рыжая тоже плакала, не прячась. Она поняла: слишком поздно. Джеймс забыл ее. Она для него чужая, та, что отрывает его от семьи, которую он любит. Это жестоко. Эгоистично. И она не может так поступить.
Встав на колени, Рыжая отпустила ребенка – он подбежал к матери, которая подхватила его. В замешательстве, сквозь слезы горя, она смотрела на Рыжую.
– Не могу, – сломленно сказала Рыжая. – Я не могу этого сделать.
– Почему же? – Рогатый король вскочил с трона. – Ты же этого хотела – так забирай его!
Рыжая посмотрела в его жестокое высокомерное лицо – и ей стало ясно: фейри не рассчитывал на такой поворот. Он ждал хаоса и страданий.
– Я не стану его забирать, – повторила Рыжая. И внезапно в памяти всплыли слова Роуз. Она говорила ей, что поступила так, как должно было быть лучше. Теперь Рыжая поняла. Это и есть самопожертвование. – Я не заберу его, потому что слишком сильно люблю.
Она приготовилась услышать смех и глумление Двора, но стояла тишина.
– Тогда как насчет компромисса? – лукаво предложил рогатый король.
– Компромисса?
– Да. Ты можешь остаться здесь, с нами… как одна