— Почему ты плачешь? — раздался рядом звонкий голос. — Тебе грустно?
Повернув голову, Никаниэль увидел сидящую рядом Ванессу. Когда она пришла? В свете костра в ее белокурых локонах блестели вплетенные туда жемчужины, добытые кендером где-то во дворце Витулмона. Выразительные голубые глаза с участием смотрели на принца, а в руках миниатюрная женщина держала ту самую костяную флейту.
Надо же, до сих пор не потеряла. И как только… Секундочку!
— Это… — Ник проглотил так и не отступивший от горла ком. — Это ты сейчас играла?
— Конечно я, а кто же еще? Я же бард! Хочешь еще послушать?
Принц молча кивнул.
Обрадовавшись, Ванесса набрала в грудь воздуха, поднесла флейту к губам… и оттуда как обычно раздались звуки умирающего тюленя.
«Ну да. Конечно. Чего это я?» — подумал Никаниэль. Но в его душе все еще теплился огонек, оставленный недавно услышанной мелодией. Кто-то же ее сыграл? Или нет…
Эльф мягко забрал у полурослицы музыкальный инструмент и положил его ей на колени. Некоторое время они сидели молча, глядя на догорающее полено. За новыми нужно было идти, а вставать так не хотелось.
— Кстати, Ник, спасибо что напомнил. — нарушила тишину Ванессу. — Садо просил тебе передать кое-что.
— Что? — встрепенулся принц. — Садо? Когда?
— Ну помнишь я играла в салочки с теми наемниками из другого отряда? Было весело. — она послюнявила палец и принялась рисовать им завитушки на голой коленке. — А потом пришел Садо и стал водой. Он быстро победил и мне пришлось сдаться. А то как я потом буду сочинять песни без головы? Или как раз только голова для этого и нужна?
Кендер нахмурила лобик, задумавшись, и Никаниэлю пришлось вернуть ее мысли в нужное русло:
— Так что Садо?
— Садо? Ах да. Он просил просил тебя побалда… балда-гори…
— Благодарить?
— Точно! — Ванесса радостно ткнула слюнявым пальцем в Ника. — Он просил передать, чтобы ты не винил себя и что он рад возможности лично прикончить ублюдка Триниада. Еще он просил кое-что сказать Юле, но это не для твоих ушей. Вот.
Никаниэль смотрел на кендера со смесью надежды и недоверия. С одной стороны, он всем сердцем хотел поверить в то, что все это правда, но с другой… Это же Ванесса. Она бывает и с лягушками разговаривает. А как-то раз пела песню верстовому столбу, заявив что в нем спряталась сущность камня.
Но не могла же она это все придумать? Да и речь больно похожа на Садовскую. Хотя тот не мог уже произнести ни слова. Может кендеры и правда видят и слышат этот мир не так как все остальные расы? Хотелось бы верить.
Хотелось бы…
Ника вновь захлестнула волна печали. И пусть она была уже не столь бушующей и пенной как раньше, но все еще грозила размазать плывущего в ней принца о прибрежные скалы безвольного уныния.
Перед его глазами так и стояли трупы мирных жителей возле стен городского храма, молящая о помощи девушка в изорванной одежде, безмолвная атака обреченных на смерть солдат, без остатка сожранных жарким пламенем Огненного шара.
И Садо.
Садо…
— А знаешь! — вновь вклинилась в мысли принца Ванесса. Она залезла с ногами на служившую сиденьем чурку и направила на Ника свою флейту, словно полководец, командующий наступление. — Тебе нужна не музыка. Стих! Я как раз знаю один.
— Да не нужен мне ни какой… — Никаниэль попытался схватить назойливую малявку, но та ловко увернулась и, перепрыгнув на соседнее бревно, начала с чувством декламировать хорошо поставленным голосом. Причем тот почему-то на миг показался принцу мужским.
— Нельзя бесконечности неба пенять,
Что нынче отравлены души.
Не может свинья мирозданье объять
Из полной помоями лужи.
Сиди же в ней тихо, не ной, не ворчи,
Коль есть кусок хлеба и крыша.
Быть может, когда-нибудь, сможешь и ты
Храбрей стать испуганной мыши.
И дерзко сорвав безразличья печать,
Средь скопищ слепых и калек,
Ты с гордостью сможешь богам прокричать:
Смотрите же, я — Человек!
Никаниэль замер, словно пораженный громом. Может он и не до конца понял мысль неизвестного автора, но как минимум одна идея метким выстрелом поразила его прямо в сердце. Если хочешь что-то поменять, то надо действовать!
— Мы с тобой, конечно, не человеки, но ведь не обязательно быть человеком, чтобы быть Человеком? — глядя на Ника, задумчиво пролепетала Ванесса. — Или как раз таки обязательно? О! А может я тогда могу быть Ветром?
— Ты можешь быть кем захочешь! — принц подскочил к полурослице и крепко ее обнял. — Спасибо тебе.
— Пожалуйста. А за что? — уточнила Ванесса, высвободившись из объятий.
— За все! — бросил Ник на бегу. Он спешил к шатру Мейсиса.
Несмотря на позднее время, капитан Черных Соколов бодрствовал. Он вообще когда-нибудь спит? Никаниэль не помнил ни единого раза, чтобы ему не удалось застать его за работой.
Вот и теперь Варден Мейсис, а если верить покойному Триниаду, то Варданиан Мейс-Истонк — король без королевства, по обыкновению сидел за столом и изучал исписанный аккуратным почерком лист. Судя по всему, некий список. Он задумчиво крутил в руках гусиное перо, время от времени касаясь им кончика носа.
Капитан выглядел заметно уставшим и будто постаревшим лет на пять. Кроме богатой добычи последняя операция обернулась большими потерями. Но вот стоило ли оно того?
— Никанор. — сухо поздоровался Мейсис, заметив Ника. Тем не менее, он встал, подошел и поприветствовал своего штрейса крепким рукопожатием, почему-то отведя при этом глаза. — Присаживайся.
— Я давно хотел вызывать тебя, но мне сказали, что ты сильно вымотался… — Варден прямо как Шазшаз покрутил рукой, подбирая слово, — … магически. Вижу тебе лучше?
— Более или менее. — уклончиво ответил принц. — Я пришел по делу. — не стал откладывать он в долгий ящик.
— Прекрасно. У меня тоже есть к тебе дело. — перехватил инициативу капитан. — Ты же владеешь грамотой? Как на счет должности сержанта и моего заместителя? С жалованием, скажем…
— Я хочу уйти из отряда. — перебил его Никаниэль.
Нику изначально не нравилась идея становиться наемником. Он уступил лишь поддавшись стройным логическим доводам Малема. На тот момент они звучали убедительно. Но теперь принц понял, что все-таки был прав. Нужно было слушать голос сердца, а не разума. И пусть прошлого уже не исправить, но он в состоянии изменить будущее. Больше никто не будет решать за него куда и против кого направлять свой клинок!
Мейсис, не договорив, захлопнул рот. Его