А эта детская дружба с годами только крепла. Полина и Катя были единственными детьми в своих семьях. А Анюта, как единственная девочка в своем семействе, отчаянно стремилась наверстать отсутствие внимания хотя бы в общении с подружками.
Ей, последышу, которого никто не ждал и не хотел, было сложно. Родители Ани не планировали еще одного ребенка, но отказываться от этой возможности по каким-то причинам не стали. Аня появилась на свет, но радости это не принесло.
– Анька! Сколько можно! Потеряйся так, чтобы я тебя не нашел! – сердился на Анюту, разложившую свои учебники на его столе, старший брат.
Своего рабочего места у нее не было, и ей приходилось искать любую свободную минутку, чтобы пристроиться за столом одного из братьев, так как мать на кухне ей делать уроки не разрешала.
– Вот еще! Нечего тебе тут! Иди в детскую!
А в детской у Ани не было своего угла. Эта комната безраздельно принадлежала ее братцам. Здесь Аню терпели поскольку-постольку.
– Сдернула отсюда! – этот окрик она слышала куда чаще, чем собственное имя.
Жаловаться ей было некому, а потому она довольно быстро привыкла к тому, что нужно бороться за свое место под солнцем. И если для этого нужно уметь дать отпор братьям – что ж! Значит, придется! Вот почему Аня с пяти лет занималась карате, а уже к восьми уговорила отца пристроить рядом с полками братцев еще одну – для тех медалей и кубков, которые она заработала сама. Сказать, что это добавило ей уважения в семье, было бы, пожалуй, неправильно. Ничего в этом плане не изменилось. Но теперь она, по крайней мере, могла рассчитывать на то, что кто-то из старших не прогонит ее из-за своего стола сразу, позволив доделать уроки, а отец скупо уронит, ставя на ее полку очередной кубок:
– Молодец! Настоящая пацанка растет!
Соответствовать этому званию Анюта хоть и стремилась, но не хотела. Она упорно не давала матери обрезать свои косы и давно научилась заплетать их сама. А заколкам и новой юбочке, подаренной бабушкой или крестной, радовалась так, что родители невольно переглядывались, гадая, что же они упускают в воспитании дочери.
Бабушка Ани жила далеко и в гости приезжала редко. Аня очень скучала, и Катина бабушка, Галина Ивановна, видя, как тоскует девочка, не могла остаться равнодушной. Она договорилась с родителями Ани и Полины и частенько забирала подружек после школы. Этой инициативе все были только рады.
Родители Полины работали день и ночь, развивая свою компанию перевозок грузов по стране, а девочка росла под присмотром няни. До пяти лет Полю воспитывала мать. Она бы и дальше с удовольствием продолжила заниматься домом и ребенком, но обстоятельства сложились так, что ей пришлось принять на себя обязанности заместителя директора в фирме мужа. На отношения в семье это подействовало не самым благоприятным образом, и Полина, так же, как и Аня, от души радовалась, когда выпадал свободный вечерок в компании подружек на теплой, пропахшей ванилью и корицей, уютной кухне крохотной квартирки Кати.
Катюша жила с мамой и бабушкой. По каким-то ей неизвестным причинам отец оставил Катю в полугодовалом возрасте и с тех пор никогда больше не появлялся в ее жизни. Иногда девочка спрашивала маму или бабушку о том, есть ли у нее папа и где он, но те предпочитали отмалчиваться, выдавая Кате минимум информации.
– Катюша, не спрашивай! Подрастешь – я все тебе расскажу! Пока рано! – мать Кати поджимала губы и переглядывалась с Галиной Ивановной, прося помощи.
И бабушка вмешивалась в опасный разговор, отвлекая внучку:
– Катя, что же ты? Обещала мне с тестом помочь, а сама? Давай-ка делом займемся! Завтра девчонки твои придут? Вот! Значит, надо пирожки печь! А то к чаю ничего нет. А без чая – какие гости?
О том, что ее отец жил на две семьи, Катя узнает гораздо позже и будет очень благодарна маме и бабушке за то, что они не открыли ей все раньше времени.
Готовить Катя любила. И стоило бабушке только заикнуться о том, что нужна помощь на кухне, как девочка тут же бежала за своим фартучком.
– Я! Я помогать буду!
Она же приохотила к готовке подружек, и Галина Ивановна с удовольствием учила девчонок кулинарным премудростям, не боясь доверить им нож или скалку и ворча:
– Учитесь, милые! В жизни все пригодится!
– Бабуленька, а откуда ты знаешь, как надо готовить?
– А у меня рецепты есть. Какие-то я помню, а какие-то вот сюда, в тетрадочку, записываю. Чтобы не забыть.
– А какой тут самый-самый лучший? – Катя листала бабушкину тетрадь.
– А его тут как раз и нет. Он всегда со мной, а потому записывать мне его совсем необязательно.
– А мне расскажешь?
– А как же! Запоминай! Возьми щепотку доброты и две столовых ложки нежности, а потом добавь туда улыбку, да не одну, а чем больше, тем лучше. Сделала? Теперь приправь все это щедро любовью. Только не вздумай поперчить получившуюся смесь завистью или обидой – испортишь все блюдо! Если сделаешь, как я сказала, то получится очень хорошо! Это самый лучший рецепт счастья!
– Бабуленька, это же не настоящий рецепт!
– Как это?! Самый что ни на есть настоящий! И самый нужный! Важнее этого рецепта в твоей тетрадочке быть не должно! Поняла меня?
Катя кивала, соглашаясь, и старательно выводила в своей тетради слово в слово все, что доверила ей бабушка.
Мама Катюши работала медсестрой в областной больнице, а в свои выходные дни носилась по городу, подрабатывая. Уколы и капельницы она делала так виртуозно, что даже самые капризные пациенты не жаловались. Ее называли волшебницей и передавали из рук в руки, умоляя лишь об одном – не бросать профессию.
– Да на кого же я вас брошу?! – улыбалась мать Катюши. – Куда денусь?!
Конечно, в ее словах была не только жалость к пациентам, которые в большинстве своем были людьми пожилыми и болели куда чаще, чем хотелось бы. Мама Кати мечтала, чтобы дочь получила достойное образование, и, поставив себе цель, копила, откладывая каждую свободную копеечку, которых было не так уж и много. Ребенок рос, болела Галина Ивановна, и Катюшина мама понимала, что останавливаться нельзя ни в коем случае. Ведь кто, кроме нее, позаботится о них?
Конечно, никаких особых изысков в доме Катюши не водилось. Но пирожки были пышными и вкусными, а варенье, которое варила бабушка Кати, было единогласно