В чём-то он был прав. Я это понимал. В это время церковь, это не только место молитвы.
— Хорошо, — медленно сказал я. — Я построю церковь, но не сразу. Пока поставим деревянную, а каменную начнём, когда… — сделал я паузу, подбирая слова. — Когда митрополит будет относиться к нам благосклоннее и выделит денег на строительство.
Варлаам кивнул.
— Разумно. Я не тороплю. Главное, чтобы слово было дано.
— Даю слово, — и мы пожали друг другу руки.
Глава 23
На следующее утро отец Варлаам прямо на площади отслужил молебен. Собрались все, кто мог ходить. Люди стояли, крестились, слушали певучий голос дьякона, читающего молитвы. Я, разумеется, тоже был там, более того, с одухотворённым видом крестился, так, будто бы истинно верю в Бога.
А когда служба закончилась народ не расходился. Люди подходили к Варлааму, просили благословения, жаловались на хвори, на нужду. Дьякон терпеливо выслушивал, давал советы, крестил детей.
И был момент, который было сложно не заметить. Люди радовались тому, что в Курмыше появился свой священник, и что скоро будет отстроена новая церковь.
Примерно через сорок минут, когда толпа поредела, я подошёл к Варалааму
— Отче, мне нужно с тобой поговорить.
Мы прошли в избу Варлаама, и дьякон налил нам обоим квасу, сел напротив.
— Говори, сын мой.
Я кивнул.
— Вчера ты сказал, что сможешь привести людей. Мне нужны подростки. Девять-тринадцать лет. Сироты, беспризорники или те, кого в семье прокормить не смогут. В общем, я буду их кормить, одевать и заодно обучать воинскому делу. Те же, кому ратное дело будет в тягость, пойдут в холопы, но зато с гарантией крыши над головой и еды.
Варлаам не перебивая внимательно меня слушал, но, когда я закончил, спросил.
— Детей хочешь растить воинами?
— Да. Взрослых дружинников трудно найти и дорого содержать. А ребёнка можно вырастить таким, каким нужно. Научить дисциплине, боевому делу, верности. Через пять-семь лет у меня будет костяк дружины из людей, которые знают только меня, как господина, — ответил я, хорошо помня про янычар в Османской империи.
— Жестоко, — заметил Варлаам.
— Почему же, — возразил я. — Эти дети на улице подохнут от голода или замёрзнут зимой. Я же дам им шанс на хорошую жизнь.
Дьякон, немного подумав, кивнул.
— И сколько тебе нужно таких детей?
— Человек тридцать для начала. Можно и больше, но ненамного.
— А девочек?
— Нет, — тут же ответил я. — Этого мне не надо.
Варлаам помолчал, потом усмехнулся.
— Ладно. Я помогу. Но знай, церковь этого не забудет. Когда придёт время, я попрошу у тебя не только камни для храма, но и поддержку в других делах.
— Какую поддержку?
— Это я скажу, когда время придёт, — он поднялся, давая понять, что разговор окончен. — Но поверь, ничего, что тебе не по душе будет, я просить не стану.
* * *
Следующие недели прошли в бешеном темпе. Наметили место, где будет стоять церковь. Лес заготавливать под неё зимой будем. Это было обусловлено тем, что зимой содержание влаги существенно меньше. Также при низких температурах древесина становится твёрже, меньше повреждается при транспортировке и дает равномерную усадку при строительстве. Ещё большим плюсом заготовки леса зимой было то, что неактивны насекомые вредители, кора легче отделялась и плесень на таких деревьях появлялась реже. В это время уже знали, что зима самое лучшее время для заготовки деревьев, и Варлаам не возражал на этот счёт.
Также для строительства церкви нужны были скобы, петли, гвозди. И этот заказ я отдал вернувшемуся из Нижнего Новгорода дядьке Артему, с которым мы до сих пор не помирились. Доброслава нагружать я не стал. Он и так был завален изготовлением моих заказов.
После этого Варлаам приступил к выполнению своей части уговора. Он отправил своих отроков в соседние села и монастыри. И вроде как слухи поползли, но до Юрьева дня ещё было не скоро, тем не менее в Курмыш стали засылать людей на разведку, чтобы узнать, как тут живётся и всё в этом роде.
Со своей стороны я не лез, но опять же через Варлаама сделал информационный вброс, что чем больше будет жить людей, тем легче будет защищаться от татар, и тем быстрее здесь поставят каменную церковь. Думаю, именно последний фактор лучше всего мотивировал людей говорить о жизни тут в радужных красках.
Первыми переселенцами стали десять оборванцев с огромными испуганными глазами.
— Вот, — сказал отец Варлаам, — все в курсе зачем они здесь. И все согласились пойти под твою руку.
Я обошёл их, оценивая. Думая о том, не сглупил ли я решив заняться этим делом. Ребята были худые, я б даже сказал болезненно худые. Но, коли взялся за гуж, не говори, что не дюж.
— Вы понимаете, зачем вас сюда привели? — спросил я.
Сначала все молчали, потом один, чуть постарше других, шагнул вперёд.
— Нас, сказали, будут учить воевать, господин, — сказал паренёк со шрамом.
— Верно, — сказал я. — Я буду вас кормить, одевать, давать кров. Но взамен вы будете слушаться, учиться, работать. Не справитесь, пойдёте в холопы. Но и там будет еда и крыша. Никто голодным не останется. Понятно?
Они кивнули разом.
— Как тебя зовут? — спросил я паренька со шрамом.
— Фома, господин.
В этот момент показался как раз вовремя идущий в нашу сторону Григорий.
— Отец, вот твои будущие дружинники.
Григорий окинул мальчишек суровым взглядом.
— Слабоваты.
— Окрепнут, — возразил я, хотя был полностью согласен.
— Небось, ветер подует их и унесёт.
— Теперь это твоя морока, — сказал я.
За первой партией последовали другие. Варлаам оказался на удивление эффективным. Через два месяца у меня в Курмыше было уже тридцать подростков. Мальчишек определили в казармы и начали обучать.
Я установил правило: еда три раза в день, обязательная баня раз в неделю, наказания за воровство и драки. Но никакого битья. Только добрая физическая нагрузка или дополнительная работа так чтобы больше махать кулаками больше не думали. Дети быстро усвоили правила. Они понимали, что здесь лучше, чем на улице.
В конце сентября закончился сбор урожая. И, как я обещал крестьянам, с тех, кто помогал обносить крепостной стеной наше селение, я не взял ни зёрнышка. И хоть слово было сказано, люди побаивались, что я передумаю.
Однако же с тех, кто не работал, а я не неволил никого в своей просьбе, я потребовал доставить десятую часть. И будем честны, запасов оказалось немного. На продажу ничего не хватит, даже, наверное, придётся ещё в Нижнем докупаться пшеном и