В какой-то момент разговор переключился на детей.
— Глеб хороший у тебя парень растёт. Почему ещё не женил? Годков-то уже не мало!
— Вася, ты же сам понимаешь, что пока я в опале, достойной партии ему не видать.
— Дааа, верно говоришь. Слушай, — посмотрел он на Ратибора. — А почему бы не скрепить союз браком? — он пожал плечами. — Конечно, это не завтра. Может, через год или два, когда Иван вернёт тебя в Москву.
— Так у тебя ж дочерей нет и…
— Нет, — согласился Шуйский. — Но племянницы есть. Аж четыре штуки! Мои братья настоящие бракоделы! Нет чтобы наследников, воинов заделывать, а они всё… — махнул Шуйский рукой. — А так хоть за нормального боярича замуж пойдут.
— «Привязать ещё сильнее к своему роду хочет, — сообразил Ратибор. Тем не менее он понимал, что если женить Глеба на племяннице Шуйского… это означало бы быстрое возвращение в большую политику. И с такой силой за спиной, можно было вернуть украденное родней имущество… вот только то, что Иван III отнял, уже было не вернуть… — Ну и хрен с ним!»
— Это очень серьёзное предложение, — сказал Ратибор. — И предварительное согласие у тебя моё есть.
— А Глеб? Его спрашивать не будешь?
— Он мой сын и воспитан правильно.
Шуйский улыбнулся.
— Ну, тогда за нас!
Глава 5
Несмотря на май, утро выдалось прохладным. Я проснулся ещё до рассвета и долго лежал, глядя в потолок. Как-то неспокойно было на душе. И даже тот факт, что Марьяна скрасила последнюю ночь перед отъездом… вот только прощание не задалось. Остался такой привкус, будто на этом наши отношения подошли к концу.
Плюс ко всему снилась мне всякая ерунда: какие-то обрывки битвы, кровь, крики, я с кем-то сражался. Шёл бой и, перед тем как проснуться, я слышал чей-то злорадный смех.
Я никогда не придавал снам какого-то сакрального значения. Ну приснилось, ну и ладно. Вот и в этот раз не стал этого делать.
На кухне уже суетилась жена Доброслава. Готовила она вкусно и, что мне больше всего нравилось, не лезла с расспросами. Поздоровалась, попрощалась, обсудили, что я хочу кушать завтра, убралась и ушла. Вот и в этот раз я поздоровался с ней и побежал во двор, чтобы умыться холодной водой. А когда возвращался в дом, увидел на крыльце Ратмира и Глава.
— Митрий, всё готово, — сказал Ратмир, затягивая ремень на сумке. — Коней проверил, седла в порядке.
— Хорошо, — кивнул я. — Вы уже кушали?
— Да, Митрий, — ответил Ратмир, а Глав лишь кивнул.
— А я нет. Так что придётся подождать. Да и не думаю я, что Шуйский так рано встанет. К тому же без нас всё равно никуда не уедут.
— Без нас-то уедут, а вот без тебя нет, — усмехнувшись сказал Глав.
— Твоя правда, — ответил я, и мы разошлись по своим делам.
Примерно через час к нам прибежал вестовой от Ратибора. Он сообщил, что гости уже готовы отправляться.
Вскоре мы сели на коней и поехали к воротам крепости. Там уже собирался обоз Шуйского. Три телеги, около двадцати воинов. Они ехали налегке, погрузив кольчугу в третью телегу. Сам воевода решил ехать на телеге, вместе с отцом Варлаамом, и было сложно не заметить, что вид у Шуйского, мягко говоря, помятый. Ярослав стоял у одной из телег, разговаривал с кем-то из дружинников и, увидев меня, помахал мне рукой.
— Митрий! Поедешь со мной?
Я подъехал ближе, и немного подумав, ответил.
— Поеду, почему бы и нет, — вот только тогда я не знал на что подписываюсь. И пообещал как можно быстрее привнести в этот мир рессоры.
— Отлично! — широко улыбнулся он. — Так хоть веселее будет.
Мы погрузились в телегу. Внутри было относительно удобно — мягкие подушки, меховые накидки. Ярослав устроился у стенки, я — напротив. Ратмир и Глав поехали на конях позади обоза. Мой конь Буран шёл рядом, привязанный к телеге за сбрую.
Перед отправлением нас вышли провожать Ратибор и Любава, пожелали нам хорошей дороги и перекрестили. А у ворот я видел Григория. Он не стал подходить, а просто с непроницаемым лицом перекрестил, после чего развернулся и пошёл, судя по направлению, в сторону дома.
Как я уже не раз говорил, я редко понимал, что у него в голове.
До вечера всё было спокойно. Дорога шла через поле, потом нырнула в лес. Высокие сосны обступили нас и хоть немного спасли от лучей майского солнца. Утром было куда комфортнее ехать, чем когда начало припекать солнце. НО… больше всего меня напрягала тряска. Просто не знаю, чем думал Ярослав, когда добровольно подписывался на эту пытку. С его-то ногой он ходить должен аккуратно, а тут… Но, наверное, это я был такой изнеженный. Потому что он ехал и не жаловался, однако, помимо рессор, я сделал себе зарубку на память, что завтра любыми правдами и неправдами, поеду верхом на Буране.
Пока ехали, Ярослав рассказывал про Москву, про дворец Ивана III, про то, как там всё устроено. Я, честно признаться, слушал вполуха. И причина была всё та же… Тряска.
Но наконец-то моя пытка подошла к концу. Шуйский объявил привал, и я был безумно счастлив это услышать.
В дорогу я собирался капитально. На лошадях, к сёдлам, были привязаны тюки с палатками (простая плотная ткань) и съестными припасами, пара топоров, кованная мной лично лопата, чем-то похожая на сапёрную, и пила. Также на них были, оружие, сабли, копья, болты и, разумеется, арбалеты.
Мы заняли место в нескольких метрах от Шуйского. Сам он, как и отец Варлаам, собирался спать в телеге, навесив настил из плотной ткани в качестве крыши. То же самое делал Ярослав. Он звал меня к себе, но я отказался, честно ему сказав, что видеть его телегу больше не хочу. И что, несмотря на все подстеленные вещи, моя задница стала сплошным синяком. На что он лишь усмехнулся, и вместе с дружинником продолжил устанавливать «тент».
Я же с холопами стал разбивать свой мини лагерь под ветками большого дерева. Нарубили быстро прутья и натянули ткань треугольником. Холопы будут спать в одной, а я в другой. Потом Ратмир отправился резать ельник, а Глав собирать дрова, а я же повёл лошадей на водопой, и заодно проверить копыта. Дорога предстояла долгой, а подменных лошадей