— Все мы рабы Божьи, — твердили они. Но сами держали холопов, и даже жили лучше бояр.
Где их смирение? Где кротость? Где отречение от мирских благ? Лицемеры.
Разумеется, это касалось не всех. Но обычно, чем выше человек пробирался к власти, тем больше…
Ратибор тяжело вздохнул. Он вспомнил, как однажды поделился этими мыслями с Любавой. Жена внимательно выслушала его, после чего посмотрела ему в глаза.
— Ты говоришь опасные вещи, муж.
— Знаю. Но разве я не прав?
Любава ненадолго задумалась.
— Прав. И я видела то же самое в Византии. Церковь вмешивалась в дела государства, дёргала за ниточки, плела интриги. И что в итоге? Великая Империя пала. Константинополь взят турками. А патриархи… — она горько усмехнулась. — Они и сейчас живут в роскоши. Только теперь под властью султана.
Что же до Митрия… то только Ратибор и его жена знали, что под порогом его дома насыпана соль. Со слов Любавы, никакая нечистая сила не сможет пройти через порог этого дома. Но Митрий переступал его, не замечая ничего. Да и на святую воду реагировал нормально. Пил, не морщась, почти каждую тренировку, как и все воины в его дружине. Крест он тоже носил на шее и даже в бане не снимал…
Также Мижита и Гаврила, двое холопов, которых Ратибор продал Митрию, докладывали ему по сей день чем он занимается. Но ничего подозрительного не происходило… разве что работал много, да тренировался до изнеможения. Но разве это плохо?
Сегодняшний разговор…
Ратибор надеялся, что Митрий сломается. Признается и расскажет, кто он на самом деле, но этого не произошло.
— «…не могу ответ тебе дать. Стоит мне только поведать это, как сразу же все мои знания пропадут…» — эхом пронеслись слова в голове. Умный ответ… очень умный.
— «…не враг я тебе. А скорее наоборот…» — ещё одна брошенная Митрием фраза.
— «Союзник, значит? Ну что ж, хорошо. Посмотрим», — подумал он, как услышал, что кто-то поднимается на крыльцо. Следом раздался стук в дверь.
— Войдите, — крикнул Ратибор.
Дверь открылась, и на пороге показался Василий Фёдорович Шуйский.
— Ратибор, нам нужно поговорить.
Хозяин дома кивнул и указал на лавку напротив.
— Садись. Медовухи будешь?
— А давай. Только немного, мне завтра в дорогу, — ответил Шуйский.
Тогда Ратибор плеснул ему полную чарку и себе немного добавил. Молча выпили, после чего Шуйский поставил чарку на стол, посмотрел ему в глаза.
— Знаешь, о чём я хочу поговорить?
— Догадываюсь.
Он усмехнулся, но без веселья.
— Ратибор Годинович… Помню, как ты при дворе отца Ивана Васильевича служил. Толковый боярин… вот только был… — Он помолчал. — И потом в одночасье всё потерял. Вот скажи мне, на кой чёрт тебе литвины понадобились?
Ратибор сжал кулаки под столом.
— Я хотел мира, — твёрдо ответил боярин.
— Мира! — Шуйский хмыкнул. — Ты, Ратибор, самым умным себя посчитал. Вот твоя проблема. Начал вести шашни с литвинами, в доме у себя их принимать. Сына своего хотел сосватать за Елизавету, дочь Казимира! — Он повысил голос. — Ты вообще соображал, что творишь?
Ратибор нахмурился.
— Соображал.
— Тогда почему, чёрт возьми⁈ Разве ты не понимал, что Иван расценит твой поступок, как попытку захватить власть? Елизавета — дочь правителя другой страны. Такие как она не выходят замуж за, хоть и именитых, но всего лишь бояр! НЕТ! Такие как она выходят замуж за принцев, королей… великих князей в конце концов!
— Потому что видел, к чему идёт! — повысил голос Ратибор. — Великий князь готовился к войне. Но понимал ли он в свои семнадцать лет*, сколько крови прольётся? Ладно, хрен с ней с кровью, бабы ещё мужиков нарожают. Но с Новгородом, с Казанью, с Литвой воевать? Это кровь, смерть и разорение. А я думал… — он запнулся. — Думал, что могу предотвратить хотя бы одну из этих войн. Нам с Ордой разобраться надо, а потом уже на западные земли смотреть.
(*От авторов: напоминаем, что в 1462 году Ивану III было 22 года. Он уже правил Великим княжеством Московским вместо больного отца. Тогда-то он и отправил в ссылку Ратибора. Разумеется, с позволения Василия Тёмного.)
Шуйский покачал головой.
— Наивный ты, Ратибор. Пока мы с татарами воюем, литвины и новгородцы нам в спину ударят. Переговоры, конечно, хорошо, но ты не настолько глупый, чтобы не понимать, — войны не избежать. А раз этого сделать нельзя, то нужно не дать нашим врагам набрать силу.
— Казимир обещал! — вырвалось у Ратибора. — Обещал отдать Ивану земли близ Вязьмы, признать его права на…
— КОТОРЫМИ ТЫ ХОТЕЛ УПРАВЛЯТЬ! — рявкнул Шуйский, ударив ладонью по столу.
Чарка аж подпрыгнула, и медовуха слегка расплескалась.
Ратибор замер.
— Да, — прошипел он. — Да, хотел! Но я бы всё равно служил Ивану! Эти земли были бы русскими. И пусть я стал бы там воеводой? Разве это преступление — хотеть служить своему князю с ещё большей пользой? Разве это не достойная награда за присоединение городов и селений к землям русским?
Шуйский откинулся на лавке и усмехнулся.
— Ратибор… неужели ты не понимаешь? Или не хочешь понять. — Он посмотрел на него устало. — Дело не в том, чего ты хотел. Дело в том, как ты это делал. Тайные встречи и переговоры за спиной Великого князя. Планы женить сына на литвинке. — Он покачал головой. — Это выглядело, как измена. Понимаешь? Как измена!
— Но я не изменял!
— А князь так не считал. И митрополит. И половина бояр при дворе.
Ратибор сжал челюсти. А в памяти стали всплывать яркие и при этом неприятные воспоминания.
* * *
Шесть лет назад. Москва.
Посреди ночи стража окружила дом. И в чём был настигнут, так и был Ратибор доставлен в палаты, где сидел Иван Васильевич. Рядом был митрополит Иона* (годы управления: 1448–1461) и несколько бояр. Среди которых был и Василий Фёдорович Шуйский.
Иван с холодом посмотрел на Ратибора. Без гнева, без ярости. Просто… холодно.
— Ратибор, — произнёс он ровным голосом. — Тебя обвиняют в измене, а именно в тайных переговорах с великим князем литовским Казимиром. В планах сосватать за своего сына его дочь без моего ведома и…
— Латинянской веры! — противным старческим голосом воскликнул митрополит.
— ТИХО! — гаркнул Иван III. И хоть тот был ещё очень молод, но никто не посмел ему слово против сказать. Великий князь обжёг взглядом Иона, после чего посмотрел на Ратибора. — Что скажешь?
И тогда он опустился на колени.
— Государь, я не изменял. Я всего лишь хотел…
— Мира, — перебил меня Иван. — Знаю,