Так этот гад (Александр фон Лаутенберг) рассказал епископу Риги, что у барончика фон дер Зайцева есть сорок воев и сидит в замке юнкер фон Бок, якобы, бывший вояка, а ещё есть несколько кутилье старого барона, и все они бездельничают, когда Родина в опасности. Так мало того, у барончика денег хватит выставить и прокормить в дороге всех этих сорок бойцов, которых так не хватает их хоругви.
Вот именно с этого и начал Иоганн V Валленроде, когда Иоганн с мачехой и преподобным отцом предстали перед троном архиепископа.
— Сорок конных воинов под командованием фон Бока? — не поверил своим ушам Иоганн.
— Так мне два дня назад сказал твой опекун барон Александр фон Лаутенберг. Я не поверил, уж больно большая цифра, но он поклялся именем Господа нашего. Преподобный Мартин, не клятвопреступник же барон фон Лаутенберг? — архиепископ был явно в плохом настроении. Эта война уже сильно ударила по Риге, она практически свела его доходы к нулю, она ежедневно приносит ему проблемы. Нужно быстрее победить схизматиков с Литвы и не настоящих католиков в Польше. И зажить прежней сытой и спокойной жизнью. Ну, и письмо от Ульриха фон Юнгингена, Великого магистра Тевтонского ордена, что ежеминутно мозолило глаза, хорошего настроения не вызывало. Где он возьмёт тысячу воинов? И не меньше не больше — столько требовал с него Великий магистр. Войско, в формировании которого ему вменялось принять участие будет называться: «Хоругвь рыцарей Ливонии и Рейнской области». Якобы рыцари Рейнской области обещали прислать более сорока копий.
Преподобный Мартин сжался под пристальным взглядом разгневанного архиепископа.
— Тридцать новиков. Но они дети совсем. Им только-только пятнадцать лет исполнилось, а некоторым так и не исполнилось ещё. Я не знаю, Ваше Высокопреосвященство…
Договорить ему архиепископ не дал.
— Тридцать и шесть арбалетчиков, что я послал? Они способны сражаться? — Валленроде перевёл злые коричневые буркалы на сержанта Ганса Шольца.
— Хм. Я уверен, Ваше Высокопреосвященство. Только как добраться до Мемеля, что есть в дороге, чем питаться, а потом от Мемеля до Мариенбурга — это почти месяц в сумме добираться? — Старый заяц войны не боялся, но и не рвался туда. Сытая жизнь в последние месяцы в замке фон дер Зайцева приглянулась старому вояке.
— Выходит, я ничего не напутал и вас семь человек?
— Семь, — а чего ещё Старому зайцу отвечать.
— Фон Бок и сколько-то там опытных кутилье барона. Значит, всё точно сказал барон фон Лаутенберг, баронство может выставить сорок конных воинов. Александр говорил, что у вас целый табун рыцарских коней? — на этот раз под злые карие глаза попала фрайфрау.
— Табун…
— Иоганн, про продажу твоих картин вся Рига говорит. И принимая во внимание их стоимость, я уверен, что вы найдёте денег, чтобы снабдить сорок воинов под командованием юнкера фон Бока припасами на дорогу. Нужно в течении недели отправить их в Мемель с этими припасами.
— Ик.
— Что ты сказал?
— Я, Ваше Высокопреосвященство, нарисовал для вас новую картину. Это Мадонна с младенцем Иисусом и библией в руке, — сделал попытку откупиться Иоганн, и понял, что только напрасно сжёг ценный ресурс. Где порсунка, пусть и красивая, и где сорок всадников. Несоизмеримые величины.
— Картину⁈ Очень хорошо! Давай её сюда. А я пока дам распоряжение отцу Бенедикту моему помощнику написать письмо для отряда фон Боку комтуру Мемеля Ульриху Ценгеру. Он возглавит нашу хоругвь. Вы там вольётесь в войско под командованием ливонского ландмаршала Бернхарда фон Хевельмана.
— Мы?
— Они. Сорок всадников под командованием юнкера фон Бока.
— Ваше Высокопреосвященство… — Иоганн задумался как правильно вопрос сформулировать, — Ваше Высокопреосвященство, а у кого сейчас можно узнать, как развивалась война Ордена с Польшей и Литвой. Там ведь тоже были сражения, не только к Риге войска повстанцев подходили?
Архиепископ не ответил, картину с синей Мадонной рассматривал. А ведь человек истинно в бога верит, решил Иоганн, вон как глаза заблестели у тёзки, и это не алчность в них блестит, это слезинки, радуется до слёз, что Мадонну с младенцем Христом узрел. Два монашка держали перед Его Высокопреосвященством картину, а Валленроде плакал и крестился. Так ещё сквозь слёзы и улыбка трогала кончики губ. Длилось это долго. Наконец, архиепископ оторвался от картины и махнул рукой, чтобы монахи отнесли её от трона.
— Великий дар тебе достался Иоганн. Тебе бы съездить в Геную или Венецию и поучиться в этих центрах культуры у настоящих мастеров. Что ты спросил, я прослушал? Разве можно говорить о проклятой войне смотря на это чудо?!!
— Ваше Высокопреосвященство, мне бы поговорить с человеком, что участвовал в этой войне до перемирия? — повторил вопрос парень.
— Зачем? — тёзка достал платок из рукава и промокнул глаза.
— У меня отец и двое братьев погибли недалеко от Мемеля, я бы не хотел, чтобы и сыновья тех воинов, что погибли с отцом, попали в такую же западню. Хочу понять, где и как сейчас стоят войска наши и польские с литовскими, где обосновались восставшие жмуды, чтобы спланировать маршрут движения отряда фон Бока.
Глава 4
Событие десятое
Великий магистр фон Юнгинген, вычислив маршрут врага, первым прибыл к Грюнвальду с войсками и принял меры для укрепления позиции, вырыв и замаскировав «волчьи ямы» — ловушки, расставив пушки, арбалетчиков и лучников. Как ни плохо Иван Фёдорович Зайцев помнил прочитанное в школе, и потом как-то в интернете, про Грюнвальдскую битву, но вот это почему-то в памяти задержалось. А ещё, что эта самая артиллерия была не немецкой. Ну, не Орденской. Артиллерия была венгерской. И там было совсем не много людей и бомбард. Триста воинов? Нет не вспомнить, но не больше, бомбардиров венгерских, и что-то около двух десятков орудий самого разного калибра от маленьких совсем до пятипудовых. (по некоторым данным бомбард было всего — 16). Бомбарды при этом не сыграли никакой роли в этой битве, они успели выстрелить по одному разу, или по два, и тут начавшийся сильный дождь эту артиллерийскую подготовку прекратил.
К чему это? А к тому, что Иоганн решил отправить с фон Боком две свои деревянные пушки на тачанках. И нужно было пороха прикупить. В результате целого дня тотального обшаривания Риги и её окрестностей было приобретено за пятнадцать