Глава 6
Событие шестнадцатое
Это произошло на второй день их эпохального похода. Прошли они в этот день, который несомненно попадёт в летописи, не много, утро хмурилось, хмурилось и разразилось нудным осеннем дождём. Там, на небесах перепутали чего-то и вместо весеннего солнышка и птичьего чирикания поставили дождь мелкий и стук капель по натянутому над повозкой брезенту. И этот сбой программы до самого вечера сбоил. Бам, бам, бам. Потоки влаги нашли где-то в брезенте червоточинку и капли стали внутрь фургона стучать. Так это у него над головой натянули и у Самсона, а вот над остальным отрядом нет. Всю прелесть освежающего дождика те прочувствовали. И люди, и лошади из-за грязи и отвратного настроения тащились кое-как, и к вечеру добрались только до Фра́уэнбурга, небольшого совсем городка, выросшего вокруг построенной лет сто назад крепости. В крепость решили не соваться, у них слишком большой отряд, да и не пустят их туда, разве только фон Бока и Старого зайца. Но на въезде был довольно большой постоялый двор и корчма при нём. Если людей разместить вповалку во всех комнатах и занять конюшню, то их отряд должен был вместиться. Лучше уж так, чем под дождём в лесу. На их фургоны — студебеккеры все косятся, на отряд, кстати, тоже. Всё же более полусотни дестриэ вместе и воины в броне блестящей, начищенной и отполированной. Красота.
Но это ладно, они заказали на Совет стол в корчме, и кашу с мясом потребовали, а также взрослым дядям сидра, а Иоганну молока козьего. Принесли быстро, и каша с устатка и с холода показалась горячей и очень вкусной. Только раз, и приличная такая деревянная тарелка пустая. Остальной Совет стал отрывать от горячего ещё каравая куски хлеба и запивать их кислым, пахнущим бражкой сидром. А Иоганн, потягивая вполне вкусное и ни капли не горчащее, и не воняющее, козье молоко, вдруг услышал знакомое слово за соседнем столом.
Sumpfkalk. Даже сразу и ещё одно слово знакомое — Kalk. Не будь он строителем, и не закупай они некоторые материалы за границей для работы фирмы, и пронеслись бы эти слова мимо ушей. Иоганн в отличие от Ивана Фёдоровича их мог и не знать, даже, скорее всего, не знал. А вот зам начальника строительной фирмы сразу подобрался, ведь Калк — это известь, а зумпфкальк — это известковое тесто.
Из дальнейшего подслушанного разговора выяснилось, что эти два товарища, от которых дымом несло за версту, не много не мало работают на какого-то Юргена Кнауфа… И чего? А того, что их работа — это обжиг известняка. Жаловались рабочие, что этот самый Юрген Кнауф работы им лишку даёт, а платит мало. Так ещё бы и ладно, но дела у того плохо идут, вокруг известковых печей весь лес вырубили и теперь приходится закупать его и возить издалека, скоро и вовсе печи придётся бросать, так как прибыль у Юргена уменьшилась настолько, что он стал народ сокращать, а с оставшихся потому всё больше работы требует. Куда бедным обжигальщикам податься⁈
Рабочие были местными — куршами. Потому, разговор их был очень малопонятен Иоганну. Он и жмудский-то еле-еле понимает, а язык куршей от него очень серьёзно отличается. И если бы не несколько чисто немецких слов, что вставили в свою беседу рабочие, то парень бы ничего не понял.
Пришлось для более детального допроса привлечь Георга. Оказалось, что известковый карьер находится в пяти верстах всего от городка этого, а известковые печи находятся рядом. А сюда рабочие пришли отметить рождение сына у Йонаса. Жена Йонаса долго не могла…
— Не надо подробностей, — остановил Георга барончик, — а то начнут рассказывать, как сына оттуда тащили за уши. Ты их лучше спроси, как мне этого (Jürgenа Knaufа) Юргена Кнауфа найти? Это же известь! Понимаешь, Георг — известь⁈ Такого настроить сможем, а потом наделать!
Когда выяснилось, что без них им Юргена на найти, а они, пока не отметят рождение сына Йонаса, никуда не пойдут, Иоганн уже смирился, что придётся в этом месте задержаться. Ему хоть как надо и известняка купить и обожжённой извести, а ещё желательно бы и карьер осмотреть. А то если предприятие это на ладан дышит, и оно закроется, то обжигать известь и добывать известняк самому придётся. Нужно хоть понимать размеры этого карьера, а то может там всё очень глубоко под землёй, а сверху всё выработано. Вон, огромный замок построен. Его видимо тут и воткнули, потому что известь была под боком, и чтобы этот суперредкий для Прибалтики ресурс защитить.
Утром отряд остался отдыхать, а Иоганн с Семёном, Георгом, если переводчик понадобится, и фон Боком, для солидности, забрали молодого отца из его саманного домишки и отправились искать главного по извести. Нашли, а вот понимания не нашли. Этот Юрген оказался мужиком скрытным, злым и ничего им показывать не стал.
— Если нужна известь, то покупайте. Цену я поднять собираюсь. Если нужен известняк, то и его покупайте, на него тоже вскоре цену подниму, — не произвёл фон Бок на Юргена Кнауфа благоприятного впечатления, получается. Жаль.
— И сколько обожжённая известь будет стоить? — покупать всё одно надо.
— Сейчас половина ласта серебряную марку. Собираюсь на два шиллинга цену поднять.
Половина ласта — это телега. Чуть больше шестисот кило.
— А известняк? — Иоганн прикинул, что это не так и дорого, ему перевозка вот не дешево обойдётся.
— За известняк в два раза меньше. За ласт одна марка пока.
— Слушай, Юрген, нас тут архиепископ Риги на войну отправил, и мы в Мемель спешим. А вот если я тебе четыре марки дам, то ты возьмёшься сам нанять возчиков и отправить в замок фон дер Зайцева, что в сорока верстах по этой же дороге не доезжая Риги. А назад, когда поедем с победой, то ещё столько же, а то и больше возьмём.
— Четыре повозки? — Юрген был на немца совершенно не похож. Чуть закручивающиеся в кудри чёрные волосы. Да ещё с пролысиной. Нос горбатый. Ростом всего метр пятьдесят. Худой и жилистый. На белокурую бестию и нибелунга не походил совсем. Так ещё и глаза такие тёмно-карие.
— Четыре повозки. Две с