– Ну что? – вновь спросила Софи. Растрепанная после сна, она свесила босые ноги с кровати, откидывая одеяло. – Папа ходил с нами в походы почти каждые выходные. Компенсировал затворничество так. В люди водить не мог, сам понимаешь, поэтому мы скитались по джунглям и жили в палатках. Каждое лето мы проводили целую неделю на безлюдном уединенном пляже. Лучшее время года!
Хантер отставил свою тарелку и откинулся на спинку дивана. Софи открыла плитку шоколада и откусила, закатила глаза от удовольствия.
– М-м, совсем свежая. Вкусная такая!
– Члены ордена разума пополняют запасы, если бывают тут. Одно из главных правил ордена: помогай ближним.
Софи вспорхнула с кровати и пошлепала по полу. Длинная сорочка с двумя высокими разрезами открывала ее стройные ноги и развевалась от быстрых шагов. Рука до локтя была забинтована, скрывая вчерашние раны. Она села рядом с Хантером, запихнула ему в рот кусок шоколада, а сама принялась расстегивать пуговки его рубашки.
– Эй!
– Жуй давай! Тут магия странная, мне понять надо.
Софи расстегнула рубашку и вжала ладонь в грудь в области сердца. Закрыла глаза, сосредотачиваясь, а Хантер отметил, что ощущал лишь интерес, что тек к нему от ее нежных пальцев. Она хмурилась, а его сердцебиение учащалось, откликаясь на магию. В ушах уже начало шуметь, голова закружилась, но все резко прекратилось, стоило Софи убрать руку.
– Я слабее тут, – констатировала она, хмурясь. – Дома я могу внушать ужас целой комнате людей! А тут… на расстоянии даже до тебя одного не могу дотянуться.
– Только что прекрасно дотянулась, – заметил Хантер, желая поддержать.
– Не могу же я всех жертв просить раздеваться и дать потрогать их грудь?
– Ну, я не прошу, просто нагло хватаю.
Софи встретилась удивленным взглядом с Хантером, сложила руки на груди, словно только сейчас вспомнила, что он читает души. Он усмехнулся, приложил ее руку к себе.
– Пробуй еще.
– Я делаю больно.
– Пробуй. Чем быстрее ты поймешь, как использовать магию тут, тем спокойнее я буду.
Софи отдернула руку, покраснела вдруг и задрожала, заставляя Хантера всерьез переживать: что она такое хочет ему сказать?
– Ты же убьешь его? – прошептала Софи. – Оливера.
Хантер схватил Софи за руку, окунулся в отчаяние и… боль. Она закусила губу, пытаясь спрятать слезы, но не сумела.
– Что он делал с тобой?
Софи отвернулась. Слезы текли по красным щекам, а теплая ладонь продолжала передавать ее эмоции: испуг, что покрывал мурашками, безнадегу, затягивающуюся вокруг шеи, и чувство вины, которое горчило на языке.
– Софи, что он делал с тобой?
– Пообещай, что убьешь его. Грег, пожалуйста.
Хантер кивнул, повернул Софи к себе, заставляя посмотреть в глаза.
– Обещаю, Софи.
Она облегченно вздохнула, отняла его ладони от своего лица и потянула шнуровку на сорочке. Несмело раздвинула ткань, обнажая грудь, стараясь скрыть соски.
Хантер выругался, сжал кулаки, не зная, как сдержать ярость и желание мчать обратно в город, чтобы убить Оливера прямо сейчас.
Шрамы полосовали грудь Софи: длинные, глубокие, рваные. Тянулись от центра и уходили в стороны, словно лучи солнца.
– Он пытался забрать магию дамы Сердец, – прошептала Софи. – Давай же. Так проще.
Софи хлюпнула носом, но смело схватила руку Хантера и вжала в грудь, кивнула, видя, что он медлит.
– Это неправильно.
– Я сама разрешаю. Так проще.
Хантер закрыл глаза и позволил магии понести сквозь пальцы душу Софи. Его окутывали тепло и надежда, едва он касался нежной и яркой песчинки, считывал волю к жизни, наивные мечты и… он одернул себя: ему позволили читать не это.
И он нашел нужное. Перед глазами вспышками маячили больные воспоминания, что оставили след на душе. Уже взрослая Софи кричала, плакала и молила ее пощадить, но Оливер не сдавался, пытаясь ножом выковырять магию, что оплетала ее сердце.
– Свободы хочешь?! – орал Оливер. – Получишь, если отдашь силу!
Софи продолжала плакать, скулила, бормотала, что эта магия – часть ее, и кинжалом ее не отобрать.
– Так мечтаешь сбежать, да?! Ты – моя, глупая девка! Навсегда, поняла?!
Хантер оттолкнул от себя больные воспоминания, а Софи положила свою руку на его, не давая убрать.
– Он правда любит. Но… власть любит больше. И чем я старше, тем больше понимаю, что он гнилой внутри, тем больше хочу свободы, которую он мне никогда не даст. Я так слепо верила, что он просто боится, что я не удержу силу и опять случайно убью. А он… Глупая была.
– Ребенком.
Софи пожала плечами, ногтями впиваясь в руку Хантера, продолжая делиться страхом и стыдом.
– Он собирает людей. Готовится к войне с орденом разума. А меня планирует использовать как щит, чтобы попасть к источнику жизни. Он не пускал на собрания, но я… стала подслушивать.
– Теперь ты моя, и никаким щитом не станешь.
Софи рванула в его объятия, застав врасплох. Он застыл, не понимая, как реагировать, услышал всхлипы и все же неловко погладил по спине, а потом прижал к себе. Зато он получил ответ, почему Софи так легко с ним пошла: она боится отца. Он-то наивно полагал, что она просто мечтает сбежать из дома, отправиться в опасное приключения, чтобы получить каплю адреналина, а она не хотела убивать, боялась и ненавидела отца, к которому в душе еще теплилась любовь, оставшаяся из хорошего детства.
– Не думай, что я черствая, раз бросила Эвелин с ним, – прошептала Софи, кладя голову на его плечо. Хантер вздернул брови: по правде, про вторую он уже успел забыть. – Он любит ее и не сделает больно.
Софи отдалилась, утерла красный нос, смутилась вдруг.
– Любит не как дочь… Как женщину.
Брови Хантера полетели вверх: твою медузу, как можно испытывать сексуальное влечение к девчонке, которую растил многие годы?
– Но он ничего не сделает, пока она не скажет «да». Правда любит… не то что меня… А Эви не скажет «да».
Хантер устало кивнул, понимая, как запутано все оказалось в его плане, сколько лишних проблем появилось, едва он решил все же поддаться желанию и сигануть в давнюю задумку, которую откладывал многие годы, ведь и сам боялся того, чего желал. Он обхватил Софи за щеки, стер слезы.
– Я не хотел говорить, но ты