— И что скажешь? — уточнил гость.
— Иванов при одном упоминании о Чехове в такую ярость впадает, что пена с губ срывается. Очень скоро их дороги снова пересекутся. Оба роют под Васильевскую лавку. И когда нароют, то даже я не знаю, на кого бы поставил, — честно ответил Зимин.
— Хорошо, — задумчиво пробормотал гость, глядя в панорамное окно. — Пусть схлестнутся. А победителю мы предложим сделку, от которой он не сможет отказаться.
Кухаркино дело
Фома был счастлив покинуть платную стоянку.
— Ты очень болезненно относишься к тратам, — заметил я.
— Я бережливый, — ответил парень. — Деньги не с неба падают. Одно дело платить за что-то полезное, но ежели на глупость всякую пускать…
— Вот поэтому ты и пришелся по душе Любовь Федоровне, — я усмехнулся и посмотрел в окно. — Ты успел перекусить?
— У нас сегодня промокация выходного дня будет, — довольно улыбнулся парень. — Дома всегда вкуснее.
— Я тоже пропустил завтрак и неудобно было на встрече заказывать себе блюда.
— Почему неудобно? — с интересом уточнил парень.
— Мы договорились пересечься за чаем.
— И ваш приятель был бы против, ежели вы заказали себе чего-то поесть?
— Так не принято, — терпеливо пояснил я. — Было бы невежливо, если я заказал еду, а приглашенный мной гость не был бы голоден. И ему пришлось наблюдать за мной, пока я ем.
— Чудные у вас правила, вашество. Я вот думаю, ежели ты хочешь есть, то ешь.
— Вот потому тебе и надо обучиться манерам. Бабушка права.
Я ожидал, что Фома смутится, но он довольно ощерился.
— Учиться я люблю. Это всегда к месту. Никогда не угадаешь, что надобно будет в жизни знать. Я вот однажды ногу распорол на охоте. Обычно все заживало хорошо. Но в тот раз что-то не срослось. И лекарь предложил мне ногу енту оттяпать.
— О как, — поежился я.
— И пришлось мне попроситься на постой к одной бабульке, которая лесу жила, да травами правила здоровье. Еле доковылял до ее избы. Поначалу бабка та меня погнала. Говорит, мол, зачем мне лишний рот. Ты ж непутевый… — парень горько вздохнул, словно вспомнил еще о чем-то не особенно приятном. — А я пообещал ей крышу поправить, как на ноги встану. Крыша у нее просела так, что до весны бы не устояла и рухнула.
— И ты это понял, — кивнул я.
— Соврал я бабке той, — не стесняясь сообщил Фома и пояснил, — выбора у меня не было. Если она бы не взялась меня лечить, то обратно в деревню я не выбрался. Так и сгинул в том леске. И нашли бы от меня только косточки. Потому как волков в тех местах хватало.
— Дела, — протянул я, раздумывая о том, что, по сути, мало знаю о своем помощнике.
— Так вот и взялась та бабуся мне ногу пороть…
— Что? — уточнил я.
— Она уже зажила и пришлось шкуру распороть, чтоб рану прочистить. Ох и орал же я, вашество, — хохотнул парень. — Так что даже мыши со двора сбежали. Но бабулька та дело свое знала… Через пару недель я даже смог вставать на больную ногу. Потом и крышу ей поправил, и забор. И даже баню завалившуюся поставил.
— Повезло вам встретить друг друга, — кивнул я.
— Меня та бабуся научила кой-какие травы распознавать и правильно их заготавливать. Там особая наука, вашество.
— Так ты травник?
— Немного, — скромно признался помощник. — Уходить мне пришлось, когда поправился. Потому что успел вызнать, то и запомнил. Но потом пару раз пригождалось мне сорванные травы.
— Потрепала тебя жизнь, — скорее для самого себя произнес я.
Фома с какой-то невыразимой тоской вздохнул и опустил кепку, чтобы я не смог рассмотреть его глаза через зеркало заднего вида.
— Тяжело иногда приходилось, вашество. Но я крепкий. Меня так просто не прибить.
— Я хочу, чтобы ты остался в моей семье так долго как сам пожелаешь, — деловито продолжил я. — Школа для помощников принимает учеников любого возраста. Там тебя научат простым правилам этикета, манерам и основам законов. Если что-то ты уже знаешь, то сдашь экзамен…
— Экзамен? — осторожно уточнил парень. — Прям как в енституте?
— Почти, — я скрыл улыбку. — И я сразу хочу тебе сказать, что даже если ты чего-то не сможешь сдать, то это не страшно.
— Но мне же тогда корочку не оформят, — нахмурился слуга.
— А мне она и не нужна, — беспечно отмахнулся я. — Ты парень смышленый и главное ухватишь. Этого будет достаточно.
— Хорошо, — с облегчением улыбнулся Фома. — А то я переживал, что ежели не подойду, то вы меня того — турнете.
— Нет уж, — я покачал головой. — Такая корова нужна самому.
Деревенская шутка пришлась по душе моему помощнику, и он расслабился.
— Вы и сами, вашество, иногда говорите не по городскому.
— Это ты верно подметил. Каждое лето бабушка увозила меня в деревню. Там и воздух был другой и люди иные.
— Бабушка у вас строгая, — заметил слуга.
— Она справедливая и просто так никогда домашних не тиранила. Но и спуску не давала, если что не так.
— Как она на меня тогда глянула…— парень передернул плечами. — Меня аж пробрало. Будто все кости вынула и обратно вложила.
— Она сильная некромантка. К тому же долго работала судьей и опыт у нее будь здоров.
— Адвокат лучше, — пробормотал парень и смущенно пояснил, — защищать людей куда приятнее, чем решать их судьбу.
— В этом ты прав. Такой ответственности и врагу не пожелаешь.
— Хорошо тем, кто продажный, — беспечно развил свою мысль помощник. — Там уже совести нет и ничего не мучает. А ваша бабуля из другой породы.
— И ты так просто это понял? — удивился я.
— Я ж с ее дружиной во дворе успел поговорить. Они мне много чего поведали. И уважают она вашу Софью Яковлевну.
Фома притормозил у пекарни и обернулся ко мне, сияя глазами.
— Я возьму свежих булочек, вашество? Вам точно не помешают.
— Конечно, — согласился я.
Фома вышел из салона и побежал к небольшому магазинчику с вывеской «Хлеба всякие». Я проводил его взглядом и в очередной раз поразился тому, как Фома умел общаться с людьми и вызывать доверие. У него был природный дар располагать к себе собеседников. Или это свойство характера заставляло людей ощущать к нему симпатию.
Когда парень вернулся в машину, то жевал рогалик и протянул мне кулек с сухариками, присыпанными тмином.
— Погрызите, вашество. Еще горячие, только из печи.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я и на пару минут оказался занят.
У въезда в арку Фома на мгновенье затормозил и нахмурился.
— Кто-то у порога ждет, — сообщил он, закатывая машину во двор.
Я стряхнул крошки с колен и бегло осмотрел лицо в зеркало. Не хотелось мне выглядеть небрежно при внезапных посетителях.
На ступенях порога и впрямь сидела гостья. Ею оказалась невысокая приятной полноты женщина в бежевом платье и стеганном цветастом жилете, какие обычно носили работницы швейных мануфактур. Светлые песочного оттенка волосы были собраны под косынку. В руках женщина держала ридикюль, сшитый из лоскутков того же цвета, что и жилет. Она поднялась на ноги и одернула платье, приводя себя в порядок. Судя по смятому краю подола, ждала она нас долго.
— Здравы будьте, господин адвокат, — женщина поклонилась и прижала сумку к груди. — Простите, что пришла к вам в выходной. И без записи. И…
Она перевела дыхание, очевидно, пытаясь справиться с волнением.
— Добрый день, — я тепло улыбнулся посетительнице. — Меня зовут Павел Филиппович. А как вас величать?
— Зинаида Лыкова, — женщина вновь поклонилась.
— Давайте пройдем в дом, — предложил я. — Вы не откажетесь от чая с булочками?
Только тут я заметил у самой двери корзину, прикрытую салфеткой.
— Это я вам принесла, — покраснела Зинаида. — Хотела угостить. А тут какая-то еще женщина пришла и накричала на меня, что я без очереди… Но я так и не поняла, что за очередь.
— Не берите в голову, — отмахнулся я. — А вот авансом оплата не обязательна.
Я отпер дверь и взял корзину.