Заворг. Назад в СССР.
Глава 1
Я умер, что ли, или сплю. Если умер, то почему продолжаю мыслить? Если нет, то почему перестал видеть глазами своих ботов. И своими остальными матрицами я управлять не мог.
- Какими, млять, ботами? Какими, млять, матрицами, - подумал я. – Это - точно – сон! Но, почему-то, было больно во лбу, когда пуля ударила в голову. Или это прострел в голове? Что-то в последнее время стала часто болеть голова. Переутомление? Двенадцатичасовые вахты?
- Какие вахты? – спросила вторая часть меня. – Охренел, что ли?
Тут я почувствовал, что лежу на спине, что мои глаза, действительно, прикрыты веками, за веками светло, а я слышу какой-то несильный гул и небольшую вибрацию.
- И что тут необычного? – подумалось мне.
- Херня какая-то, - подумалось мне другому. – Где это я уснул?
Приоткрыв глаза, я увидел перед собой потолок, серо-бежевого цвета, явно – пластиковый, слева ограниченный шторкой, спускающейся до самой кровати. Кровати узкой, не такой, к каким я привык. Даже один я спал, раскинув руки, а потому, кровати предпочитал широкие. С этим имелась некоторая проблема спанья с женой. Она норовила прилечь на мою раскинутую руку, а я терпеть этого не мог. Рука затекала мгновенно. Может и не затекала, но ухудшение кровообращения в руке я ощущал физически. Лариса жаловалась, что я её ночью бессовестно отпихиваю. А ещё я заматывался в персональное одеяло, укладывая его между коленок. Чтобы не тёрлись. Вот такие «тёрки» у нас возникли на супружеском ложе. Да-а-а…
Я резко раскрыл глаза. Был день, потому, что по шторке с мерзкими цветочками, шарился солнечный луч. Именно, что шарился. Не стоял спокойно, замерев, а двиался туда-сюда. Словно солнце пыталось заглянуть в щель между шторой и оконным проёмом.
Цветастое недоразумение было аккуратно отодвинуто, ибо находилось от моего плеча сантиметрах в тридцати. И тут же задвинуто.
- Ска! – подумал я. – Что за хрень!
За шторкой я увидел небольшой овальный столик на одной круглой ножке, за ним какой-то жуткий зелёного цвета диван, справа спинкой ко мне и чуть справа стояло низкое, такого же зелёного цвета, квадратное кресло. За ним у правой стенки серого пластика узкий двустворчатый шкаф и письменный стол. Слева угадывалась ещё одна такая же как и моя кровать, задёрнутая такой же аляповатой шторкой. Между чужой кроватью и диваном стоял холодильник «Океан», а на холодильнике магнитофон «Маяк-203», усилитель «Одиссей» и самодельная колонка. Другая колонка висела над письменным столом на правой стене. Почему я понял, что она – самодельная? Да потому, что сделана она была из непокрытой ничем ДСП, имела два динамика и отверстие фазоинвертора. А в эпоху «Маяков» и «Одиссеев» фазоинверторы отечественной промышленностью не приветствовались.
Над диваном имелся, мать его, квадратный иллюминатор, задёрнутый вытягивающейся из пружинного рулона черной тканевой жалюзи. Иллюминатор, похоже, былприоткрыт, вот шторка жалюзей и отходила от переборки под напором ветерка, давая солнечному лучу проникать в каюту. А блуждал луч света в тёмном царстве потому, что судно рыскало, имея ход и небольшую валкость. И судно, мать его, было рыбоперерабатывающим плавзаводом. Потому что запах… Ска! Рыбомучной запах стоял такой, что меня едва не вывернуло. От того, что я увидел, честно говоря, блевать хотелось ещё больше.
- РМБ «Пятидесятилетие СССР», мать его, - вспомнилась одна из версий моей биографии. – Механик, млять, технологического оборудования. Пи*дец! Приехали!
- А что тут такого? - не понял второй я. Или первый? Или третий? Что-то я стал путаться в самом себе… Шизофрения? Раздвоение личности?
Какой-то из «я» отодвинул шторку и свесил ноги с матраса. Причём другой я разглядывал ноги и руки с интересом и следил за операциями. Ступни ощутили холод и гладкость линолеума. Сначала глазами, а потом ногами найдя тапочки, я влез в них и встал, обратив внимание, что тело стало другим. Нет, руки-ноги были мои, но рыхловатые, какие-то. Хотя мышцы имелись, и костяшки на пальцах были набиты. Хорошо так набиты.
Подошёл к дивану по наклонному полу.
- Ага! Крен на левый борт, - «вспомнил» я.
Снял с крючка шторку жалюзей, которая услужливо свернулась, и уставился в стекло иллюминатора, покрытое снаружи солевыми потёками.
- Льды, млять! – воскликнул я удивлённо. – Пи*дец! Строили-строили, и наконец построили! Махмуд поджигай!
Это была фраза из анекдота про то, как неправильно склеили киноплёнку и что из этого получилось. Вот и у меня, ска, пуля, попавшая мне в голову, переклеила мою жизнь. Не хотел я оказаться в этой версии своего будущего.
Я посмотрел назад, где над моей кроватью, которая на судне называлась шконка или, как не странно, - койка, висел настенный календарь, где я отмечал проведённые на плавбазе дни. Как каждый моряк отмечает дни до приказа и дембеля. Однако я здесь не по принуждению, а, ска, добровольно. Деньги зарабатываю.
- М-м-м, - застонал я. – Деньги! Где мои миллиарды долларов?! Где мои «свечные заводики»?! Багамы-ы-ы где? Су-у-у-ка…
Я реально заплакал и просто упал в кресло, оказавшееся в принципе удобным. На календаре я успел заметить помеченную синей пастой дату - десятое марта одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Через три дня моё двадцатипятилетие. Значит я перенёсся в другой мир но в ту же дату.
Метнулся к зеркалу, висевшему над раковиной с краном, слева от входа. Из зеркала на меня смотрел я, но чуть-чуть другой. Второй я помнил себя несколько строже лицом и немного выше ростом. Фигура у меня была «там» очень спортивной. Тот «я» каждый день «грузил» себя спортом весьма прилично. У моего тела, как я уже говорил, мышцы тоже имели место, но какие-то… Обычные, что ли?
- Какие «обычные»?! Нормальные мышцы!
Я напряг бицепс. Потом, сделав глубокий вдох и медленный концентрированный выдох низом живота, я «подпер» диафрагму верхней частью пресса и увидел приличные кубики, но не мою броню, обтянутую тонкой кожей даже без напряжения. Тут же имелась небольшая прослойка жирка.
- Да-а-а… Флибер-Флибер, где ты Флибер, собака дикая? – с какого-то хрена подумалось мне.
Кто такой этот Флибер?
Сполоснув лицо прохладной водой я посмотрел на ручные часы, оказавшиеся как всегда на моей правой руке. Играю на гитаре, да. На левой руке мешают. Двенадцать без пятнадцати… Так-так. А обед когда? Так, идёт уже! С одиннадцати