Центр Города. Жилой дом возле Дворца Обслуживания.
Максим Поспелов возвращался домой в крайне отвратительном настроении. Мало того, что пришлось выходить на службу оба выходных дня, а завтра еще и дежурство, так вся беготня этих дней была без толку. Сука Громов, которого в «мужском клубе», куда входил Максим, негласно считали его подопечным, потому что, после первой их встречи Макс имел глупость рекомендовать Павла как перспективного сотрудника. Но после этого все пошло не «в масть». Громов имел на все свое мнение, отличное от мнения «старших товарищей», из-под опеки рвался и вообще, был настроен настороженно и на деньги не велся. В конце концов, Максим признал, что этот мент неуправляем и отозвал рекомендации назад, прихватив в качестве компенсации контору по аренде строительной технике, поставив над ней суровую «красную» крышу. Что уж там у Громова были за договоренности с владелицей конторы Максиму вникать было недосуг, да и в качестве бонуса у ментовской «крыши» был принцип, что право требовать старые долги с «коммерса» перехотят к ним, и это не обсуждалось. Иначе начинались нездоровые споры, всякая суета, и как итог — разочарование подзащитного в новой «крыше». Поэтому Максим, с некоторым злорадством, послал Громова далеко, но тот почему-то не пошел, хотя прекрасно понимал, кого представляет Максим Поспелов и какие звезды носят на погонах его кураторы. Второй раз произносить фамилию Громов, как источник проблем, Максим не захотел, поэтому, поразмыслив мозгами, решил разобраться со строптивым капитаном самостоятельно, ограничившись силами его бригады оперов, парней опытных, спортивных, готовых на разумный риск и за переделами «правового поля». Только уже на первой стадии — сборе информации, Громов засек слежку и чуть не пристрелил Володя Муромцев. Хотя, сейчас, немного поразмыслив, Максим решил, что Громов взял Володю «на понт», изобразив беспредельщика в погонах, чем в принципе, своей цели добился — парни из бригады Максима следить за Громовым отказались, сославшись на недостаточную обученность в деле скрытого наблюдения.
А потом Громов сделал «предъяву» Мариам, поставив последнюю «на счетчик», четко обозначив последствия, и даже блестяще реализовал первую угрозу, взорвав посредством радиовзрывателя самодельный, но от этого, не менее действенный, взрывпакет.
Когда Максим, через полчаса после происшествия, ворвался в квартиру Мариам, полную обескураженных оперов, коммерсантка навзрыд рыдала в ванной комнате, наотрез отказываясь выходить. Самое обидное, что Громова в этот день ждали во дворе, но он сумел осуществить свою угрозу, не попавшись на глаза наблюдателям. И теперь, для сопровождении на работу, с работы, и охрану по месту работы и дома, рядового, в принципе директора, приходиться выделять силы, как диктатору какой-нибудь небольшой страны, да еще и проверять по полной программе обширную прилегающую территорию. Парни недовольны — они сюда пришли зарабатывать деньги, а не бегать по грязным подвалам и вонючим, от голубиного помета, чердакам. Старшие товарищи тоже недовольны, так как «крыша» Мириам приносит пока только убытки…
Маму Максим увидел на лестничной площадке между этажами. Женщина была растрепана и заплакана, судорожно сжимала в руках трубку радиотелефона.
— Сыночек…- женщина бросилась к своему мальчику, прижалась всем телом: — Хорошо, что ты пришел… Скажи, а куда надо звонить, чтобы саперы приехали?
— Мама…- Максим, который вновь получил возможность дышать, вышел из квартиры и шагнул к матери, протягивая ей небольшую картонную коробку: — Мама, ты об этой бомбе мне говорила?
Женщина осторожно подошла, заглянула во внутрь картонки, долго рассматривала содержимое, после чего часто-часто закивала.
— Да, Максимушка, это она и есть. Самое главное, такой вежливый мальчик ее принес, сказал, что для тебя лично сувенир к Новому году. А это не опасно, держать ее так?
— Мамочка, ты не волнуйся. — чуть не плача от жалости к матери, прохрипел Максим: — Это игрушка, просто игрушка, граната пластмассовая, не настоящая. Она никогда не взорвется. Мама, а зачем ты коробку стала открывать? Этот… этот же сказал, что это для меня.
— Ну просто, я подумала. Что ты мне французские духи заказал на Новый год, вот и открыла. Я бы не вытерпела столько ждать. — пожала плечами мать: — Ой, я пойду, а то отец скоро с работы приедет, а ужин еще не готов.
На мать Максим сердится не мог, а вот Громов, тварь, за такие шутки еще ответит.
Максим хотел со злости швырнуть коробку с муляжом гранаты «Ф-1» вниз, между перил, когда через приоткрытую дверь квартиры раздался голос матери:
— Максим! Подойди к телефону.
— Ну что, получил мой подарок! — раздался в трубке ненавистный голос Громова: — так что знай, я знаю, где ты живешь…
— Это я знаю, где ты живешь! — заорал максим, выбежав с трубкой на застекленную лоджию, как помещение. Максимально отдаленное от кухни, где мать, что-то мурлыча про себя, жарила котлеты для своих мужчин: — Ты знаешь, что моя мать нашла твой подарочек и почти час просидела в подъезде, на холодной лестнице!
— А зачем она полезла в коробку? Я ее скотчем несколько раз перемотал, и сказал, что это тебе лично…- задал резонный вопрос, несколько обескураженный Громов.
— Я тебя найду, тварь. Ходи и оглядывайся! — Максим нажал кнопку «Отбой связи» и прижался горячим лбом к холодному стеклу, до крови кусая губы.
Центр Города. Дом «Под лозунгом».
Еще один звонок я осуществил вечером, когда на город опустилась темнота. Звонить куратору Максима не хотелось, дядька был в более серьезной вестовой категории, но иного выхода у меня не было. Завтра утром, на «Поезде здоровья» приезжает Ирина, и у меня остается два дня на решение всех вопросов. Максим, после досадного инцидента с его матерью неадекватен и недоговороспособен. Я его, в чем-то, понимаю. Но кто мог предполагать, что мама взрослого сына настолько любопытна, что, без сомнений вскрывает его корреспонденцию? Вот и я не предполагал. Предполагалось, что максим вскроет картонку, безошибочно определит муляж и поймет, что это намек, на то, что неприятности могут появится и у порога его собственного дома, после чего его парни перестанут пасти меня у моих ворот. Но все пошло, как пошло, и мне нужен иной вариант.