— Что хотел? — из небольшой щели, чуть приоткрыв дверь, не снимая алюминиевую цепочку, на меня сурово смотрела женщина лет семидесяти, с покрытыми серой шалью плечами: — Риелтор? Квартиру будешь предлагать продать?
— Да нет, я студент, и влюблен в женщину, которая живет в доме напротив вашего.
— И чаво? Зачем ко мне приперся? — бабулю историю о влюбленном юноше не разжалобила.
— Видите ли, она очень богатая, но я люблю ее не за это…
— Богатая? — бабуля заинтересовалась: — Это кто такая?
— Мириам, знаете такую? Черненькая такая…
— Это Плотникова? Машка? Которая сейчас на здоровенной машине приезжает? И чего?
— Понимаете, у Мириам сейчас ухажер появился, очень крутой, он все время с большой охраной ездит, а мне надо к ней подойти и рассказать о своих чувствах.
— Ну так подойди, кто тебе не дает. — Бабка недоуменно пожала полными плечами: — Чего от меня хочешь то, малахольный?
— Да меня охрана не подпустила. — я тяжело вздохнул: — Видите, даже торт не дали передать, сказали, что еще раз увидят, то изобьют.
Бабуля ставилась на коробку с тортом в моей руке, после чего покрутила головой. Да, торт был облит шоколадной глазурью, но относился к категории вафельных, самых бюджетных.
— Это кстати вам? — я протянул торт, начал запихивать его через узкую щель, но бабуля откинула цепочку и распахнула дверь, правда, дальше порога не пустила.
— За тортик конечно, спасибо, но ты скажи, что ты от меня хотел, а то я помру, пока ты разродишься.
— Я бы хотел, чтобы вы завтра утром в окошко поглядывали с семи до половины восьмого, а когда Мириам из подъезда выйдет и пойдет к машине, то включили бы в совей квартире свет…
— Да зачем тебе это надо?
Так вы поймите! — начал горячится я, чуть не уронив очки с носа: — Если я буду здесь заранее стоять, меня охрана заметит и побьёт, и я к своей любимой не пробьюсь, а вот если я в подъезде соседнем буду прятаться, и увижу свет в вашей комнате, то выскочу из подъезда, когда она к машине по улице будет идти, и она тогда меня точно заметит и, возможно, позволит объясниться.
— Тьфу ты, ну ты, ножки гнуты, объясниться он собрался…
— Это вам за хлопоты. — я положил на тумбочку пятитысячную купюру: — А если завтра все сложиться, то я вам еще столько же дам. Да, может быть еще обращусь, не бесплатно, конечно.
— А ты, я вижу, не совсем дурак. — бабуля погрозила мне пальцем и сунула купюру в карман теплого халата: — Соображаешь, к кому клинья подбивать. Ну, считай, мы с тобой договорились. Только я не в комнате свет зажигать буду, а на кухне, мне там удобнее в окошко глядеть. И денежку бабушке не забудь занести, уважь старость.
Двор дома Мириам Плотниковой.
Утро следующего дня.
Я даже не стал проверять наличие денег на сберкнижке. Уверен, что счет за вчерашний день не пополнился ни на одну копейку, зато, так же уверен, что возле сберкассы меня ждали несколько крепких ребят.
В подъезде во дворе Мириам, с утра, я тоже не прятался, а сидел в старенькой «копейке» на примыкающей улице, откуда мне было видно окно бабкиной кухни. Подъезд Мириам с моей точки тоже не было видно, поэтому мне оставалось только надеяться, что корыстная бабуля меня не подведет.
Свет в кухонном окне зажегся, как всегда, неожиданно и я нажал кнопку пульта автомобильной сигнализации. Во дворе что-то грохнуло, раздался пронзительный женский визг, мужские крики.
Я улыбнулся и выкатил из парковочного кармана. Получив сигнал с пульта, электродетонатор, вставленный в взрыв пакет, сработал штатно –уверен, когда рядом с машиной, куда. В сопровождении пары оперов, спешила Мириам, взрывом разметало сугроб, и на поверхность выбросило четыре изломанные, замершие каллы, в обрывках целлофановой упаковки, как символ скорби, гордая хозяйка тракторов и кранов жидко обгадилась, трижды пожалев, что решила ругаться со мной.
Глава 23
Глава двадцать три.
Любой ценой
Декабрь 1994 года.
Меня искали по всему городу, проверяя все известные им адреса. Даже родителям позвонили, представившись дежурным по управлению, и требуя разыскать меня, так как объявлена операция «Крепость» и всем сотрудникам, под угрозой увольнения, следует в течении часа прибыть на место службы с тревожным чемоданчиком.
Предупрежденная мама любезно сообщила «дежурному», что я, пользуясь отгулом, уехал на все выходные в город Томск, чтобы полюбоваться стариной архитектурой и повысить свой культурный уровень.
В наш дом, за высоким забором, тоже наведались двое ловких молодых человека, которые долго висели над забором, пытаясь выманить собак, потом решились перелезть во двор, долго стучали в окна, но, в конце концов, убедившись, что дом пуст, покинули наше бывшее жилище. Почему бывшее? А я вывез все вещи, временно переехав с псами на свой дачный участок в городском дачном обществе. Правда, пришлось два ночи и один день подряд протапливать дом, чтобы в нем можно было существовать, но это уже мои трудности и трудности собак. Ирина от всех этих хлопот была освобождена, я купил ей путевку выходного дня, и сегодня она должна торить лыжню среди отрогов Горной Шории, куда ее с однокашницей-подружкой я отправил в ультимативной форме. Я бы и сам туда поехал на специальном «спортивном» поезде, что отправлялся с Главного вокзала вечером пятницы, а возвращал туристов в Город рано утром понедельника. А разве плохо? Веселая компания, общий стол, немного спиртного для поддержания разговора, два дня катания с гор или бага по лыжне серди суровых отрогов Саян? Я бы и сам поехал с огромным удовольствием, только не куда деть псов, ла и вопрос с «красной крышей» госпожи Плотниковой хотелось бы решить к понедельнику.
Утром воскресенья меня продолжали пасти по всем известным адресам — у дома родителей, общежития, покинутого нами частного дома и даже дома бабули, в чужих машинах сидели по паре крепких ребят, иногда покидая затонированые в «ноль» салоны, чтобы покурить. Подъезд Мириам тоже «пасли», как и, уверен в этом, в ее квартире сидел кто-то. А, следовательно, я должен был сделать «ход конем».
Бабулю — соседку Мириам, что вовремя подала мне сигнал, я заметил, проезжая мимо автобусной остановки.
— Здравствуйте! —