«Спонсор» обиженно хрюкнул и рваться в бой совсем перестал, видимо, на новые транши от него партия уже не рассчитывала, поэтому он перестал быть «неприкасаемым ценным голосом».
— Надо звонить на одиннадцатый коммерческий телеканал и сказать, что кандидат в депутаты Ирина Михайловна Кросовская готова дать свои эксклюзивные комментарии по поводу вот этого. — я потряс в воздухе корзинкой для бумаг, заполненной наполовину помятыми листами. Это реально?
Политбоссы переглянулись.
— Да, это реально сегодня организовать. Сегодня нам уже звонили со всех телевизионных каналов и из десятка газет. А Ирина Михайловна способна…
— Ирина Михайловна способна на многое, в том числе и на беседу с журналистам под камеру. — я обнаружил на подоконнике пакет и стал перекладывать в него изъятые листовки с изображением тела неизвестной девушки и Ирининой головы. Надо уничтожить эти картинки самому, а то партийные помощники все картинки обратно растащат, уж не знаю, с какой целью.
Студия одиннадцатого (коммерческого) канала Городского телевиденья.
— Ирина Михайловна…- глаза популярной излучали блеск и азарт: — Я с моими коллегами очень благодарны вам, что вы нашли в себе силы прийти к нам в студию и дать свой комментарий к этому вопиющему случаю, доселе неизвестному в политической жизни нашего Города. Скажите, какие чувства испытываете вы, глядя на эти фотографии — стыд, боль, досаду. Собираетесь ли вы снимать свою кандидатуру с выборов и что вы на прощание скажете своим бывшим сторонникам из числа избирателей.
— Спасибо за ваш вопрос. — Ира коротко кивнула, даже не посмотрев на ведущую, не отрывая спокойных глаз от объектива камеры.
Не знаю, какой ценой она сохраняла видимое спокойствие, но, пока это ей удавалось.
— Как кандидат в депутаты я испытываю недоумение и стыд. Недоумение от того, что кандидаты в депутаты городского Собрания нашего замечательного Города, в гонке за кресло муниципального депутата опустились до уровня какой-то средневековой Италии, где зарезать или отравить более удачливого конкурента было нормой, подсунуть своему противнику сифилисную куртизанку, а сифилис в те времена, поистине, был смертельным заболеванием… Так вот, подсунуть больную куртизанку своему коллеге считалось высоким искусством, а обвинить соперника на выборах в колдовстве, с последующей казнью последнего, было доблестью. Так вот, я испытываю стыд от того, что мои соперники по выборам так топорно работают, просто на уровне ученика первого класса.
— Обратите ваше внимание! — Ирина подняла руки с зажатыми в них, слегка помятыми, листами агиток, повернув их прямо в объективы камер: — Как видите, на этих изображениях, между моим лицом, и телом неизвестной мне девушки с замечательной фигурой, на месте, где должна быть шея, какое-то темное пятно. Оттенки кожи неизвестной девушки и моим лицом совершенно разные, что видно невооруженным глазом и говорит о низком уровне изготовления этих подделок. В качестве исходного материала этого, так сказать, коллажа послужила часть фотографии со стенда «Лучший по профессии», что весел в фойе подстанции Скорой помощи центрального района, где я последние годы работала.
Ира вытащила из сумочки фотографию, где она была одета в синюю куртку врача «скорой помощи».
— Это моя фотография, а фотография со стенда, я уверена, со стенда исчезла и стала частью вот этих вот листовок. Где недобросовестные конкуренты взяли фотографию этой девушки, я не знаю, скорее всего, со станиц тех самых журналов, что не принято рассматривать в присутствии кого-то. Кто это мог сделать? — Ира повернулась к ведущей: — Древние римляне говорили «cui prodest» — Ищи, кому выгодно. Я думаю, что любой избиратель нашего города прекрасно понимает, кому могла быть выгодна эта провокация. И вероятно, она бы удалась, если бы не топорный уровень исполнения этих листовок.
Ирина развернулась, направив свой взгляд прямо в объектив камеры:
— На этом я хотела бы закончить свое выступление. В конце которого хочу обратится к телезрителям. Милые, родные земляки! Жду вас всех на выборах и призываю голосовать сердцем.
Глава 8
Глава восьмая.
Что-то теряем, что-то находим.
Сентябрь 1994 года.
Городской Сельский РУВД.
— Здорово! А что у тебя случилось? — сегодня я подловил старшего лейтенанта Кобоева возле гаража в тот волнительный момент, когда он ругался с механиком гаража, не понимая, почему он должен платить деньги за ремонт казенного «лунохода».
— Не хочешь платить, значит жди. — механик равнодушно пожал плечами и ловко сплюнул желтой, тягучей слюной: — Через два месяца, может быть, сделаем твой драндулет.
— Какие два месяца⁈ — горячился участковый: — У меня между деревнями, на круг, пятьдесят километров. Я что, пешком должен по участку бегать?
— Дело, не поверишь, не мое. — механик вытащил пачку «Магны» и, щелчком выбив сигарету, повернулся ко мне: — Земляк, огоньком не богат?
Прикурив, механик вернул мне одноразовую зажигалку «Бик» и повернулся к возмущенному Кобоеву.
— Запчастей нет, я завален срочной работой. Найдешь деньги — изыщу запчасти, буду ночами гайки крутить, сделаю тебе машину, а за голый оклад — извини.
— Ладно, будут тебе деньги…- участковый выругался по-турански и побежал, быстро перебирая коротенькими ножками.
— Давно бы у себя на участке отремонтировал машину…- задумчиво глядя вслед его фигуре, пробормотал механик, после чего повернулся в мою сторону, весело подмигивая: — А знаешь почему он свое драндулет сюда пригнал?
— Да откуда? — пришла моя очередь неопределенно пожимать плечами: — Я его вообще третий раз вижу и про него ничего не знаю.
— Он на своем участке всех, кто, хоть как-то, умеет гайки крутить, уже на деньги «кинул», никто с ним больше дела иметь не хочет, вот и прикатил он сюда, хотя у меня дороже. Уверен, что машину ему кто-то из пацанов, которых он «кинул», покалечил. Вот так вот, молодой.
Механик еще раз плюнув на асфальт, махнул мне рукой и скрылся в полумраке гаража, а я пошел разыскивать убежавшего Кобоева.
Особо далеко бежать за участковым не пришлось, он сам ждал меня на крыльце РУВД.
— Брат! Займи денег! С получки отдам. — Кобоев смотрел на меня так ласково, как будто и правда был моим братом.
— Ниоткуда деньги взять, брат! Сам без копейки сижу. — широко и искренне улыбнулся я коллеге.
— Тогда поехали со мной, брат. — Старший лейтенант заговорщики подмигнул мне: — Помнишь Журавлёвка, где у тебя мотоцикл сломался? Отвези меня туда, и, клянусь, через час, я две тысячи