* * *
Гюнтер не плохо готовил. Конечно, до тех разносолов, которыми могла побаловать господина Мария, ему было далеко. Но завтрак из хорошо прожаренной ливерной колбасы, он соорудить мог запросто. Но особенно ценно было то, что слуга не только находил лавки, где торгуют кофе, но и научился выбирать из того, что предлагали именно те сорта, что нравились господину. А ещё правильно жарить его, правильно молоть и правильно варить. И непременно к сваренному подавать большую порцию взбитых сливок и несколько кусочков сахара.
— Если останешься без службы, — говорил ему генерал, как-то раз, — непременно открывай кофейню. Вари кофе, подавай со сладкими и солёными пирожками, со сливками… У тебя будут покупатели.
— Надеюсь, что этого не произойдёт никогда, — отвечал ему слуга, подливая в чашку господина тёмно-коричневого напитка.
Дом стал пуст и тих, ещё и фон Готт уехал, теперь, кроме как с Гюнтером, конюхом и его помощником, генералу и словом перекинуться не с кем было. И посидев немного над книгой, он решил поехать во дворце. И вдруг поймал себя на мысли…
«Что же это? Никак и у меня придворная страсть пробуждается. Не хуже, чем у жены. Иных мыслей и не появилось, как только ехать ко двору. И уже начинаешь думать, где бы пообедать сегодня. С кем бы? Вот это и есть придворная жизнь, порождаемая праздностью и скукой. Разве в Эшбахте, такие мысли у меня бы были? Там дел столько, что и не переделать… А тут, позавтракал, золото посчитал, кубком подаренным полюбовался, и ко двору… А у женщин, мечты о дворе связаны ещё и с признанием их женской неотразимости, а ещё и соперничеством меж собой, подогреваемым огнём тайных амурных интриг».
Но подумав про всё это, барон тут же находит себе оправдание:
«Зайду в приёмную Его Высочества. Отмечусь. Если он занят или отсутствует… Найду Амалию Цельвиг, приглашу её к себе на ужин, она уже сама несколько раз предлагала свидание».
Замыслы были дельные, и он направился во дворец. В приёмной герцога народа даже больше обычного, и он стал здороваться со знакомыми, один из них был тот самый седовласый человек, которого он видел с графом Сигизмундом Хансом, женихом принцессы Оливии. Они раскланялись. А после генерал подошёл к секретарю:
— Как представится минута, так доложите обо мне Его Высочеству.
— Непременно, — обещал секретарь.
— Вижу у него сегодня много дел?
— Чрезвычайно, Его Высочество уже принимал посетителей за завтраком. — Отвечает молодой человек.
— Хлопоты по посольству? — Догадывается Волков.
Разумный секретарь вот так вот запросто не разбалтывает любому вопрошавшему, чем сейчас занимается принц, он только разводит руками. Барон понимающе кивает и отходит от него.
"Надо бы с ним сойтись поближе! Пригласить на обед, подарить колечко…".
Да, эта мысль ему понравилась. И обдумывая её он пошёл по галереям, в тех местах, где можно было найти Амалию. Просто ему не хотелось снова отдавать талер лакею для розыска красавицы.
Лучше бы отдал. На первом этаже, уже возле парадного выхода, во двор его окликнули. Женский голос, высокий.
— Барон! А вы не меня изволите искать?
«Да, нет… Не вас…»
Волков поворачивается, уже зная, что за его спиной находится Клементина Дениза Сибил фон Сольмс… А с нею ещё две молодые женщины. У всех как у одной лица в белилах и румянах. Одну из них он помнит, она тоже была не весёлом ужине, о котором говорят во дворце. Ещё одна дева была полной, но судя по качеству шёлка, в который она была обёрнута, и по количеству дорогих украшений, была она весьма состоятельной.
— Прекрасные госпожи!
Генерал поклонился девам, подошёл и поклонился ещё раз. Девы отвечали ему книксенами. А Клементина, пренебрегая всякой вежливостью и даже не думая представить ему своих спутниц, продолжает:
— А мы ходим тут и думаем: кто же угостит нас обедом?
— Только чтобы с хорошим вином, — поддерживает её та самая девица, что была на ужине.
Но Волкову вовсе не хотелось обедать с этими дамами, и он, тогда, улыбаясь, говорит им тоном извиняющимся:
— Ах, добрые госпожи… Большего счастия и придумать сложно, но, к сожалению, секретарь уже, наверное, доложил о моём визите Его Высочеству, и он будет меня ждать на отчёт, и никак я не могу с вами пообедать.
Девы стали сожалеть, а Клементина бесцеремонно схватила его за руку и отвела в сторону, при том улыбаясь, видимо тому, что вот так запросто может пошептаться с известным генералом, а потом и говорит ему:
— Обедать с нами вы не желаете, так хоть поужинайте со мной. — А сама его кольцо на пальце вертит.
— Неужели такой интересной и умной деве не с кем ужинать? — Сомневается генерал.
— А мне «кто-то» и не надобен. — Заявляет ему Клементина и продолжает улыбаться. — Я с вами желаю. Ну… Согласны вы, барон? Если согласны, так приезжайте ко мне, после вечерни. Настойчивость и бесстыдство. Вот два слова, что больше всего подходили этой юной женщине. Причём умудрённая и опытная Амалия Цельвиг, так же была и распутна, и бесстыдство своё выпячивала напоказ и тоже искала сближения, но та, скорее, соблазняла, пуская в ход женские чары, она просто была очаровательной, а эта же… Просто требовала к себе внимания. И попробуй такой откажи…
И Волков вспомнив, что при нём даже его оруженосца сейчас нет и говорит ей:
— Лучше вы ко мне приезжайте.
— Хорошо… — Легко соглашается девица. Только вино… Мне вина сладкие нравятся и пирожные пусть будут.
И он пообещал ей сладких вин, и сообщил адрес.
Глава 21
Волков подготовился к ужину, Гюнтер приготовил петуха в вине, его он делал очень вкусным, так как добавлял туда шафрана, и не жалел чёрного перца, ко всему был ещё молодой пресный взбитый сыр с медом, миндалём и ломтиками свежих фруктов, ещё сыры старые, ламбрийский сухой окорок вяленый, нарезанный тончайше. На столе были отменные хлеба и пирожные. Ну, а раз дева предпочитала вина сладкие, купил он ей вина дорогущего «ледяного», барон же думал пить неплохое, и слегка кислое, белое рейнское и пиво. Как раз к острому петуху.
В общем стол для ужина был накрыт ещё до того, как слева от его дома, на монастырской колокольне, стали