— А из текущих, городских поступлений, я бы брать не рекомендовал, — продолжил за подчинённого сам казначей, — у нас и так угрожающие задолженности и пред поставщиками двора, и перед стражей, и перед лакеями. Из городских сборов я собирался её покрывать.
Герцог некоторое время молчит, и все ждут его решения тоже молча, и видно, всё, что касается Винцлау, принцу дороже чем все самые важны мосты в Ребенрее, и он, наконец, произносит:
— Господин Нагель, выделите господину Клейнерту требуемую сумму, на памфлеты.
И после этого совет ещё около часа обсуждал свадебное посольство. А через час, герцог и говорит:
— Господа, сделаем перерыв, — и обращаясь уже к Волкову продолжает. — Вас, господин барон, утомлять этими скучными делами мы не вправе, думаю, — тут он снова обратился ко всем, — отпустим нашего рыцаря, пока он не умер от скуки.
Никто задерживать его не хотел и господа стали из кабинета принца расходиться. Волков вышел с фон Виттернауфом, потом они покинули приёмную и пошли по коридору неспеша:
— Принц вами доволен, — говорил генералу министр. — Он, послушав вас, решил ускорить свадьбу. Но как вы слышали… Не всё так просто. Не всё так просто…
— Деньги. — догадывается Волков.
— Деньги, — соглашается министр. — И очень большие.
— Я, конечно, знал, что свадьбы дороги… — Продолжает Волков как бы размышляя.
— Нет, — не соглашается с ним фон Виттернауф. — Вы даже представить себе не можете настолько. Одной гвардии надобно пять сотен человек, жених, как-никак, представляет герб Ребенрее. Пять сотен человек, все о двух конях, а те все вороные, всем шьётся новое, одинаковое платье, правится броня, шарфы, ленты, сбруи… Одних стягов с гербом заказано пятьдесят шесть штук. Господи, они получаются дорогие, словно из золота… А ещё полторы сотни слуг и чиновников, одних адвокатов целая коллегия, двадцать два человека. Конюхи, возницы, кареты, пропитание всем им в дороге. Это просто горы денег, горы…
Ну, честно говоря, это Волкова не сильно впечатлило, он водил отряды и побольше. Но тут министр нашёл чем его удивить:
— А подарок невесте! Тут пришлось собирать… Четверть миллиона талеров.
— Четверть миллиона? — Генерал сразу стал подсчитывать сколько для такой суммы потребуется телег. А после пришёл к выводу: «Ну, да, пятьсот человек гвардии в этом случае лишними не будут. Ещё бы и тысячу пехоты не плохо взять со стрелками. А то вот так вот просто выведет какой-нибудь вольный Туллинген своё ополчение…».
— Ну, тут, — продолжает фон Виттернауф, — хорошо, что ещё родня жениха собрала сто семьдесят тысяч, а остальные будут пожертвованы иными членами дома Ребенрее. Это хоть не казне платить.
— Но всё равно… Четверть миллиона… — Удивляется генерал.
— Четверть миллиона. — Повторил министр. — Между прочим за принцессой Оливией идёт в приданное целая земля. И земля богатейшая. Тут и миллиона в подарок было бы мало, я уже и не знаю, как наши посланники будут ей о таком скудном подарке говорить, не сгорая со стыда. Слава Господу, что мне там не быть.
«Слава Богу, что и мне. — Подумал генерал, видя теперь всю эту затею изнутри, ему совсем расхотелось ехать в Винцлау. Несмотря на то, что он с большим теплом, прошедшей бессонной ночью, вспоминал принцессу… — Куда ехать, чего там искать, когда у меня и здесь дел…». Мысль свою Волков не закончил, так как сразу в нём ожила его главная забота, главная боль, и пользуясь случаем, он заговорил:
— Послушайте, барон, на ужине вчера… Мне выпала возможность поговорить с курфюрстом, и о многом мы поговорили, и я просил у него дозволения… — Тут генерал собрался рассказать своему старинному приятелю и про розыск, что он надеется учинить, и про разбои на реке, про графа Малена и про графиню Брунхильду, что живут Ланне как бесприютные беглецы, но фон Виттернауф остновила его жестом:
— То, что вы ждёте дозволения от принца… Я знаю… Но это… Не так уж и просто, как вам может показаться.
— Я и не думал, что сие решение для курфюрста будет простым… — говорит генерал, но министр его не слушает.
— Дело сие не простое… И как всё потом обернется в этом случае… —
Он вздыхает. — Особенно зная ваш-то крутой норов.
Волков понял, что ближайший сановник герцога в курсе их вчерашнего разговора, значит… Ну, хотя бы говорил он вчера не впустую, раз курфюрст передал их разговор фон Виттернауфу. А министр и заканчивает:
— Наберитесь терпения, друг мой, подождите.
Почему-то эти простые слова доброго знакомого, разозлили Волкова: «Наберитесь терпения⁈ И сколько терпеть? До какой поры? Пока меня не убьют на улицах Малена выстрелом из аркебузы? Или пока не зарежут графа Малена?»
А ещё его очень задевал тот факт, что право защищать себя и свою семью ему приходится у сеньора выпрашивать. А ведь он выполнил волю сеньора, вызволил принцессу и мог бы рассчитывать на награду. В общем…. Очень ему захотелось ответить что-то резкое на все эти «подождите» и «наберитесь терпения». Но даже сейчас генерал правильно оценивал ситуацию: нет смысла дерзить одному из последних приятелей при дворе. Тем более, что резкость эта ничего ему не даст, а возможно будет и неуместной, так как барон фон Виттернауф, при всём своём влиянии на принца, не мог бы выдавить из того нужного для генерала решения. Посему он перетерпел приступ раздражения, отведя взгляд от министра, а потом и сменил тему:
— А что вы думаете, что эти ваши столь дорогостоящие памфлеты, помогут жениху преодолеть неприязнь местной знати?
— О, — заулыбался фон Виттернауф, — в вашем голосе я слышу пренебрежение к памфлетам.
Волков пожал плечами. А министр и продолжил:
— Памфлеты сии покупают мужики в складчину, а потом читают всей деревней за пивом вечерком. И хоть мы и считаем наших крестьян тёмными, выводы правильные они делать умеют, понимают, где истина. Вот и получается, что чернь узнает о событиях либо от попа, либо из слухов, либо из таких вот памфлетов. И если вы ещё и картинки к тому прибавите, так потом у него из головы тех событий палкой не выбить,