Отправляясь в побег, который предполагал двух или даже трехдневный переход через горы, Герт, как мог, приготовился к тяготам пути. С собой он взял свое одеяло и чехол от подушки, из которого соорудил себе самый примитивный сидр. Еще у него была бельевая веревка, рыболовная снасть, нож, уведенный из столярной мастерской, коврижка хлеба, украденная на кухне накануне, и бумажный фунтик с солью. Немного, но достаточно, чтобы продержаться пару-другую дней, тем более что по времени года в горах можно было разжиться черемшой и какими-то съедобными ягодами. Какими именно, Герт не знал. Ему рассказала о ягодах племянница мастера Лунделля. Она же дала ему попробовать черемшу. Но основную ставку он делал на рыбалку.
«Рыба – это отличная еда даже без соли, - сказал он себе, - а уж с солью – это вообще деликатес».
Слово деликатес Герт выучил в прошлом году, когда ему в компании двух старших девочек удалось увести с кухни какой-то большой гостиницы два пакета с недоеденными блюдами, оставшимися от банкета и приготовленными кем-то из работников, чтобы забрать их домой. Тогда-то одна из девочек и произнесла это слово и даже объяснила Герту его значение. Но все, что он почерпнул из ее объяснений, это то, что деликатесами называется вкусная еда…
***
Судьба Герта решилась в следующие пять дней, хотя в тот момент он не совсем понимал всей серьезности случившихся перемен. А началось все с того, что он открыл в себе Дар и нашел клад. Шел третий день его скитаний в горах, и Герт начал предполагать худшее. Он по-прежнему следовал вдоль русла реки и прошел уже значительное расстояние, но никаких признаков человеческого жилья так и не встретил. Над этими горами не летали даже самолеты, которые, по его мнению, летали везде. И более того, если в начале его путешествия река текла в общем направлении на юг, то теперь она довольно резко свернула к западу.
«Что, если она начнет петлять? – спросил он себя, представляя, как увеличивается расстояние до цели, если ты не можешь идти напрямик через горы. – И что мне теперь делать?»
Но делать было нечего. Оставалось идти в избранном направлении и надеяться, что когда-нибудь оно тебя куда-нибудь приведет. Правда, в этой связи возникали другие проблемы. У него закончилась соль, но и бог бы с ней. Хуже, что у Герта заканчивались спички. И, если накануне ему удалось добыть огонь с помощью увеличительного стекла, то этим днем погода испортилась. Небо заволокло тучами, и чутье подсказывало, что вскоре может пойти дождь. А это, в свою очередь, означало, что, во-первых, надо было искать такое место для ночлега, где можно будет укрыться от непогоды. И, во-вторых, что в отсутствии солнца и тем более в дождь увеличительное стекло разжечь костер уже не поможет, а огонь, между тем, понадобится не только для того, чтобы запечь очередную рыбину, но и для того, чтобы согреться в холодную ночь и отпугнуть диких зверей, которых, к слову сказать, оказалось в этих горах более, чем достаточно.
Пока шел, Герт видел на поросших лесом склонах оленей и кого-то, похожего на маленького олешка с двумя загнутыми назад рогами[12], семью кабанов и целую ватагу горных козлов. Кабаны его порядком напугали, но вели себя, к счастью, не агрессивно и быстро ушли своей дорогой. А вот медведя Герт, на свою удачу, видел только издали, но зрелище медвежьей охоты на рыбу произвело на него очень сильное впечатление. Однако настоящего страху нагнал на Герта волчий вой, хорошо слышимый здесь по ночам, «смех» шакалов и рык какого-то явно опасного, но неизвестного ему хищника. Возможно, это был лев или тигр, или еще кто-нибудь из племени больших кошек, но Герт плохо знал географию и совсем не представлял себе животный мир Бергланда, что заставляло его нервничать еще больше. А в тот вечер, когда с неба обрушился враз промочивший его до нитки ливень, он так и не успел развести огонь. Мокрый и продрогший до такой степени, что зуб на зуб не попадал, Герт нашел себе убежище только после получасовых поисков. Вообще, удивительно, что он разглядел в сгустившихся сумерках зев пещеры, но он его все-таки увидел. Однако следовало признать, что дела его обстояли так себе, если не сказать грубее. Крышу над головой он, конечно, нашел, но разжечь костер не смог. Спички отсырели. И толку от наваленной им кучи мокрого валежника было не больше, чем если бы ее не было вовсе.
«Ну, и зачем я старался? – спросил он себя, обнаружив, что коробок с последними тремя спичками размок и превратился в комок грязной бумаги. – Вот же облом!»
И вот тогда, когда от отчаяния и злости Герт заорал на кучу мокрых веток так, как если бы она была живым существом, виновным во всех его неудачах, костер неожиданно вспыхнул. Это случилось сразу вдруг и не так, как бывает, когда используешь растопку или лучину. Валежник запылал одним махом со всех сторон, и это было жаркое пламя, какое бывает только тогда, когда костер хорошенько разгорится. Это было неожиданно и очень вовремя, но, греясь у огня, Герт был озабочен самым важным в его жизни вопросом:
«Как, черт возьми, я это сделал?!»
Вопрос не праздный, поскольку одно чудо – это всего лишь чудо, но два разных чуда – это явно что-то другое. И у этого «другого» было название.
«Магия, - решил Герт. – Похоже, я одаренный, или как там они себя называют?»
Дети часто говорили о магии и магах, которых иногда называли одаренными, потому что у них имелся особый Дар, позволяющий творить волшбу. Среди беспризорников точно так же, как и среди приютских ходило множество страшилок про тех детей, у кого внезапно открылись магические способности. Рассказывали, что многие из них умирали в страшных мучениях или сходили с ума, будучи не в силах справиться со своим проклятым Даром. Но были и другие рассказы. Это были истории про тех людей, кто благодаря магии получил славу и богатство, был принят в какой-то дворянский род или даже взят на императорскую службу. В общем, рассказывали об этом много всякого, где среди откровенных глупостей наверняка имелись и крупицы правды. И вот сейчас