Но благодаря тому, что у Мирона и Димы тоже внешность схожая, никаких вопросов или неуместных намеков никогда не возникало. Никому не пришлось объяснять, что так бывает.
Живёт семья, дети появляются, а после – они расстаются. И можно жить счастливо, и так же ярко любить уже другого. И переживать не из-за сомнений в верности, а из-за подступающего юбилея.
– Боже, - я едва не всхлипываю. – Мне скоро пятьдесят! Шварц, я старуха. Господи…
– Я тоже старик и ничего.
– Ты всегда стариком был для меня! А я… Хватит смеяться! Дай женщине пережить её кризис.
– Ну, раз ты уже сама себя женщиной называешь, то точно старушка.
– Мирон! Стоило таки отравить тебя, когда была возможность.
– Снова мышьяком угрожаешь?
– Нет! Зачем? Цианистый калий надежнее.
Шварц смеётся, для вида с опаской поглядывает на кофе. А после залпом выпивает. Знает, что ещё должен разобраться с поливом газона перед тем, как я решу стать вдовой.
Мы сидим на лавочке на веранде, я прижимаюсь к мужу. Могу сколько угодно кусаться и шутить, но любви от этого меньше не становится. Завтра приезжают дети, сегодня мы только вдвоем.
Полностью наслаждаемся этим моментом.
И всё у нас хорошо.
Конец