Золотов снова помрачнел.
— Но что им нужно? Мы же никому не мешаем! Бюро находок — это благотворительность, по сути! Люди получают потерянные вещи, заплатив совсем небольшой процент!
— Именно поэтому мы им и помешали, — заметил я. — Раньше ныряльщик, нашедший ценную вещь, шёл к перекупщикам. Те давали гроши, а потом продавали втридорога. А теперь эта лавочка закрылась.
— Но это же честная конкуренция!
— Для нечестных людей нет честной конкуренции, — философски заметил Громов. — Есть только устранение помех любыми методами. Сегодня не вышло, попробуют снова.
— Что же делать? — Золотов беспомощно развёл руками.
— Для начала — не паниковать, — решительно успокоил антиквара я. — Василий Петрович составит жалобу на неправомерные действия полиции. Я со своей стороны… приму меры.
— Какие меры? — встревожился антиквар.
В его памяти ещё было живо исчезновение банды «Рыбаков», так что мои слова и успокоили его и взволновали еще сильнее.
— Профилактические, — уклончиво ответил я. — Скажем так, нашим конкурентам станет не до Бюро находок. У них появятся более насущные проблемы.
Громов прищурился.
— Надеюсь, эти проблемы не выйдут за рамки закона? Иначе я, как ваш адвокат даже не хочу об этом слышать.
— Они выйдут за рамки их ожиданий, — усмехнулся я. — Но никто не пострадает. Даю слово.
«Капля поможет!» — булькнула моя невидимая спутница. — «Капля найдёт плохих дядек! Капля их проучит!»
— Семён Аркадьевич, — обратился я к Золотову. — Продолжайте работать как обычно. Принимайте находки, выдавайте вещи владельцам. Веди́те дела так, словно ничего не произошло.
— Но как же…
— Доверьтесь нам, — перебил Громов. — У вас есть хороший адвокат и… — он бросил на меня многозначительный взгляд, — надёжный партнёр с уникальными способностями. Этого более чем достаточно.
Золотов закивал, немного успокоенный.
— Хорошо. Я доверяю вам, господа.
Мы вышли из лавки вместе с Громовым.
— Мне составлять завтра жалобу? — уточнил Громов. — Или можно с этим не спешить?
Вечерний воздух был прохладен и свеж. Я вдыхал его с удовольствием.
— Надеюсь, наши заявители к завтрашнему дню одумаются, — ответил я. — Так что лучше не тратьте свое время.
— Признаться, вы меня удивили, — сказал Громов, когда мы отошли к пристани. — Не ожидал таких возможностей.
— Время покажет, удивление это приятное или настораживающее.
— Пока что — полезное. — Адвокат остановился на углу. — И, Данила… спасибо за доверие.
— Взаимно, Василий Сергеевич.
Мы пожали друг другу руки, сели в лодки и отправились по домам. Сегодня оказался очень долгий день.
* * *
Серебряный ряд просыпался неохотно. В семь утра улица ещё дремала, только редкие прохожие спешили по своим делам, да дворник лениво мёл мостовую, поднимая облачка пыли.
Прохор Савельевич Мутный шагал к своей лавке бодрой походкой человека, предвкушающего удачный день.
Ключи в его пухлой руке позвякивали в такт шагам. На мясистом лице играла довольная улыбка. Вчерашний план сработал безупречно. К этому часу Золотов уже должен сидеть в участке, а его Бюро находок опечатано. Конкуренция устранена, можно снова диктовать цены на скупку.
— Дела-делишки, как говорится, — пробормотал он себе под нос, подходя к массивной дубовой двери своей лавки.
«Старинные ценности» занимали первый этаж, трёхэтажного здание из серого камня. Витрины с бронзовыми решётками выглядели внушительно и надёжно. Мутный провёл рукой по дверному косяку, где слабо мерцали руны защитной сигнализации — дорогущий артефакт, но оно того стоило.
Вставил ключ в замок. Провернул. Приложил ладонь к рунам, мысленно произнося кодовое слово. Зелёное свечение погасло — система деактивирована.
Толкнул дверь. Та открылась с привычным скрипом — специально не смазывал петли, чтобы слышать каждого входящего. В нос ударил знакомый запах старого дерева, кожаных переплётов и восковой мастики для мебели. Запах солидный и основательный.
Прошёл через торговый зал, свернул в коридор, ведущий к кабинету. Достал из кармана чётки из чёрного дерева, машинально перебирая костяшки.
Открыл дверь кабинета и замер на пороге.
На его массивном дубовом столе, точно в центре зелёного сукна, лежали три предмета. Золотые карманные часы на цепочке блестели в луче утреннего солнца. Рядом серебряная табакерка с выгравированной сценой охоты. И массивный мужской перстень-печатка из жёлтого золота.
Те самые предметы, которые он вчера лично бросал в воду в разных концах города. Все три.
Чётки выпали из разжавшихся пальцев, глухо шлепнувшись на ковёр. Мутный подошёл к столу неверными шагами. Протянул дрожащую руку, взял часы. Тяжесть знакомая, механизм тикает. Открыл крышку, гравировка на месте.
«Надо мной решили пошутить?», — первая мысль. Но как? Как они прошли через сигнализацию? И зачем?
Повернулся к витринам в углу кабинета, где хранил особо ценные вещи. И тут его словно ударили под дых.
Витрины зияли пустотой. Полки, где ещё вчера стояли фарфоровые вазы, лежали античные камеи, покоились инкрустированные кинжалы стояли абсолютно пустые. Стекло чистое, без единого отпечатка пальцев.
«Нет, нет, нет…» — забормотал Мутный, бросаясь к главному торговому залу.
Картина повторялась. Все витрины, все полки, все стенды — пустые. Словно он никогда не торговал антиквариатом. Только голые доски да стекло.
Паника сдавила горло. Мутный кинулся обратно в кабинет, к сейфу в углу. Массивная стальная дверца, которую он лично запирал вчера вечером, была приоткрыта.
Дрожащими руками распахнул её полностью. Внутри — ничего. Ни пачек ассигнаций, ни мешочков с золотом, ни долговых расписок, ни особо ценных раритетов. Только чистый металл полок.
И тут он увидел след.
На паркете от сейфа тянулась мокрая полоса шириной в ладонь. Вода ещё не высохла, блестела в утреннем свете. От неё поднимался характерный запах — тина, водоросли, речной ил. Запах канала.
След вёл к двери кабинета. Мутный пошёл за ним, как загипнотизированный. Через коридор, через торговый зал, к выходу. У самой двери след проходил под порогом — в щель, куда и лезвие ножа не просунуть.
Рванул дверь, выскочил на улицу. Мокрая полоса продолжалась по каменным плитам мостовой, петляя между редкими прохожими.
— Прохор! Прохор Савельич!
С боковой улицы выбежал Степан Звонарёв. Обычно подтянутый и чопорный, сейчас он выглядел растрёпанным — редкие волосы торчали во все стороны, очки съехали на кончик носа, сюртук застёгнут криво.
— У меня… у меня всё пропало! — выпалил он, хватая Мутного за рукав. — Весь товар! Все деньги! Всё исчезло!
Не успел Мутный