Улицы становились всё шире, дома — величественнее. Я купил фруктовый лед в вафельном стаканчике и не спеша наслаждался недоступным ранее лакомством. До Ведадо оставалось совсем немного, когда заметил что-то странное. Движение на улице начало замедляться. Машины, которые до этого неслись по проезжей части, теперь ехали медленно, прижимаясь к обочине. Люди на тротуарах останавливались, парочка прохожих и вовсе развернулись и пошли в другую сторону. Из-за угла, откуда-то из глубины Ведадо, донёсся нарастающий гул. Он становился всё громче, и я различал в нём не только шум моторов, но и скандирование голосов, приглушённых расстоянием.
Я остановился, прислушиваясь. Напряжение в воздухе росло. Мимо меня, быстро оглядываясь, прошёл мужчина в дорогом костюме, с бледным и немного испуганным лицом. Он поспешно свернул в ближайший переулок. Несколько женщин затащили детей в магазин, плотно закрыв двери. Что-то происходило. И мне бы вслед за здравомыслящими гражданами тоже податься в сторону, но я же Луис Рафаэль Кальдерон Лопес, парень в белом костюме!. Я только крепко сжал в руке записку.
Из-за поворота, который вёл к центру Ведадо, показались машины. Не обычные такси, а военные грузовики, медленно ползущие по улице. За ними ехали несколько легковых автомобилей, чёрных, без опознавательных знаков, но с затемнёнными стёклами. В кузовах грузовиков стояли солдаты в форме, с винтовками наперевес. Кто-то кричал в громкоговоритель:
— Внимание! Всем стоять! Проверка! — разнеслось по улице.
Я оглянулся: сзади выбегали полицейские, перегораживая путь к отступлению.
Облава!
В моём сознании всплыли картинки из Аккермана: во время одной такой облавы треклятые мамалыжники загребли меня, приняв за еврея. Здесь, конечно, немного иначе. Не было собак и винтовок, направленных прямо на тебя. Но чувство беспомощности, ощущение того, что ты — лишь мелкая букашка, которую могут раздавить в любой момент, было таким же острым.
Шагнуть бы назад, раствориться в толпе. Но толпы уже не было. Пока я тормозил, те, кто поумнее, разбегались, прятались в подъездах, за прилавками магазинов, растворялись в переулках. На улице остались лишь те, кто не успел. И я вместе с ними.
Грузовики и машины остановились, перекрыв движение. Из них выскочили солдаты и люди в гражданском. Впрочем, у цивильных торчали кобуры на боку. На их лицах читалась смесь агрессии и усталости. Пожилой мужчина в панаме, стоящий рядом, выругался.
— Проклятый BRACO!
О Бюро по подавлению коммунистической деятельности знали все. Цепные собаки Батисты. Ими пугали детей. Могли задержать по малейшему подозрению, и долго не выпускать.
— Всем к стене! Руки поднять! — крикнул один из солдат.
Я увидел, как несколько мужчин, стоявших ближе к ним, покорно подняли руки и встали лицом к стене. Кого-то толкнули к машине и начали обыскивать, нисколько не церемонясь. Ещё одного вдруг начали охаживать резиновой дубинкой.
Моя рука, до этого сжимавшая записку, теперь двигалась сама по себе, будто по давно отработанному плану. Послание Люсии… «Мануэль привезёт рыбу в пятницу к дяде Игнасио». Спросят, кому несу, кто такой Мануэль, где живет Игнасио — и готово. Этого было достаточно, чтобы меня приняли за революционера и отправили в застенки BRACO. А там они церемониться явно не будут.
Не колеблясь ни секунды, я развернул клочок бумаги, поднёс его ко рту и быстро, методично, начал жевать. Пожилой кубинец посмотрел на меня с испугом. Бумага была тонкой, почти безвкусной, но её шуршание в зубах казалось оглушительным. Я запихал её за щеку, пытаясь размягчить слюной, а затем проглотил давясь. Я почувствовал, как она скатывается комком по горлу, оставляя ощущение сухости и горечи. Меня чуть не вывернуло наружу. Наконец, я догадался заесть ее фруктовым льдом.
Ко мне подошли двое. Один — солдат в зелёной форме, с автоматом на ремне. Второй — человек в гражданском, с усами и жёстким взглядом.
— Ты что делаешь?
— М-м-мороженое, сеньор, — показал я стаканчик. — Боюсь, что растает и и-и-испачкает одежду.
— Брось на землю! — рявкнул военный. — Документы!
Слава богу, я не забыл взять с собой удостоверение! Бросил в сторону стаканчик и медленно достал из кармана карточку. Он взглянул, вернул:
— Что ты тут делаешь⁈
Его глаза сузились. Солдат в зеленом охлопал меня по карманам, ничего не обнаружил, отступил назад.
— Иду к друзьям на обед.
Его взгляд скользнул по моему дорогому костюму, по туфлям, задержался на шляпе.
— Давай, парень, шагай, — буркнул он, и махнул рукой в сторону, указывая, что я свободен.
Я быстро кивнул, развернулся и пошёл, стараясь сохранять невозмутимость. Сердце колотилось в груди, как сумасшедшее. Кажется, я только что избежал очень больших проблем.
* * *
Стоило пройти полицейский кордон и повернуть за угол, как всё кончилось. Снова обычные прохожие, идущие по своим делам, и никто не стоит лицом к стене, задрав руки. До дома дона Педро оставалось несколько кварталов. Я невольно пошел быстрее, стараясь подальше отойти, от места облавы. И сразу почувствовал, как взмокла спина. Не сколько от жары, столько от волнения.
А вот дом тридцать семь по Кайе Хэ. Стоит на месте, никуда не делся. В массивную входную дверь я постучал уверенно. Я же знаю, что мне сюда. На этот раз её почти сразу приоткрыл сам дон Педро. Но не впустил, посмотрел сначала на меня, потом мне за плечо. Будь со мной полиция, давно бы ворвались.
— Опять ты? — удивился он. — А где Люсия?
— Она серьезно больна, не выходит из дома. Прислала меня. Сеньор Педро, — задыхаясь, проговорил я. — Там… там облава. Полиция и BRACO. На углу. Останавливают всех. Я… короче, я съел записку, что мне дала Люсия. Но я хорошо помню текст: «Мануэль привезёт рыбу в пятницу к дяде Игнасио».
Он уставился на меня, брови медленно поползли вверх. В глазах мелькнуло удивление, а затем — лёгкое одобрение.
— Съел, значит, — пробасил он, и в его голосе прозвучало нечто, похожее на усмешку. — А ты, парень, не промах. Заходи.
Он отступил в сторону, пропуская меня. Я шагнул внутрь, и тяжёлая дверь за моей спиной глухо захлопнулась. Я оказался в том же прохладном полумраке, наполненном запахом дорогого табака.
— Ну, рассказывай, — сказал дон Педро, усаживаясь в скрипучее кресло в большой гостиной. — Что за облава?
Я подробно описал ему всё, что видел: появление грузовиков, начало проверки, избиение сопротивлявшихся. И на закуску — история, как я ловко соврал про обед у друзей.
— Молодец, — кивнул он, выслушав.