Только сделав шаг за порог, я принюхался. Пахло как-то странно. А еще слышались какие-то хлопки.
— Что за вонь?.. — насторожился я, и поймал взгляд девушки. Он у нее сверкал как у безумной.
— Это шарики. Шарики!
И она захихикала, с каждой секундой все громче. Внизу хлопали все громче, и да, казалось, будто и впрямь кто-то специально хлопал шарики иголкой.
— Что за шарики? Надувные?
— Да! Шарики, которыми наполнен весь дом! И в них взрывчатый газ. Как только…
Зарычав, я кинулся наружу — а внизу уже хлопнула дверь. По лестнице я уже спускался скачками. Золото звенело вслед за мной.
Только оказавшись в холле, я хотел уже кинуться на выход, но свет резко потух. Под потолком загорелась красная лампочка, а откуда-то заговорили женским электронным голосом:
— Внимание! Активирована охранная защита периметра! Ваш род в полной безопасности, Степан Ромуальдович!
Загрохотал металл, и на все окна с дверьми опустились стальные щиты. Огни снаружи как отрезало. Все залил мерзкий красный свет.
— Зараза… — прошипел я, вдыхая мерзкую вонь от лопнувших шаров.
Тут сзади затопали, и с лестницы буквально скатилась рыдающая дочурка Омарова. Вцепившись мне в штанину, она взвыла:
— Мы в ловушке! Открыть эти двери мог только дедушка!
Я фыркнул. Удивительного было мало. Кажется, дед Омар оставил весь свой род за собой.
Девушка все продолжала плакать:
— Я не хочу умирать!
— Ты же только что говорила, что тебе все равно⁈
— Да, но…
— Ну ты и глупая! Пошли!
Кинувшись, к запасному выходу, мы нашли и эту дверь накрепко запертой. Но уже на кухне послышались глухие стуки. Словно нечто долбилось изнутри какой-то коробки.
Сама не своя от страха, Ирина вжалась мне в плечо. Я же подошел к источнику звуков. К холодильнику.
* * *
Снаружи усадьбы Омаровых.
— Он так и не вышел? — спросила одна горничная другую, когда все шестеро затащили каталку со спящим бароном Омаровым на холм. Далеко впереди блестела окнами усадьба, что погрузилась в сон. В вечный сон.
— Нет, — покачала головой старшая с повязкой на глазу. — Наверное, все возиться со своим золотом. Глупец.
— Ирина?..
— Она сама выбрала свою судьбу, — сказала одноглазая, вытащив из кармана пульт взрывателя. — Коллекционер дает только один шанс.
Вдруг рядом послышались шаги, и к ним из темноты вышел какой-то высокий и слегка полноватый парень. Во рту у него дымилась сигарета, а на плече извивалась девушка, вся перемотанная красной подарочной ленточкой. Во рту у нее был кляп.
— Эй, а вы кто, дамы? — спросил он, внимательно оглядывая компанию. — Эй, я тебя помню! Ты лопала шарики!
Девочка показала ему язык.
— Тебе повезло, парень, — сказала одноглазая. — Что ты не задержался внутри.
И она надавила на кнопку. Секунду ничего не происходило, а затем взрыв сотряс землю. Грохнуло так, что горничные полетели на землю — стоять осталась только старшая, а еще парень, закрывая лицо рукавом. От яркого пламени загорелось зарево.
Спустя пару очень горячих секунд на месте усадьбы поднимался столб дыма — черный как ночь, он уходил высоко в небо. Какое-то время рокот от взрыва разносился по округе, а затем рядом с ногой одноглазой шлепнулось нечто золотистое. Это была монета с клеймом Башни.
Мигом позже по земле застучали еще монеты, и вот всю их компанию накрыло дождем из золота.
— Мама… — запищали горничные, а одноглазая открыла зонт. Туда они и спрятались вместе с девочкой, которая, пища от восторга, пыталась поймать монетки.
Единственный, кто даже не поморщился был Омаров — похрапывая в своем кресле, он ловил лысиной одну монету за другой. Когда «дождь» закончился, одноглазая отбросила пульт вниз с холма.
— Дело сделано, род Омаровых стерт с лица земли, — кивнула она и повернулась к парню, который так и глазел на дымящееся пепелище. — А теперь ты…
— Меня зовут Арчибальд Корвин, — глухо проговорил он. Девушка все так же билась у него на плече.
— Не важно, как тебя зовут. Отпусти эту невинную душу и уходи.
Парень не двинулся с места, и тогда в руках одноглазой заблестели кинжалы. Остальные тоже вытащили железо — кто ножницы, кто спицы, а кто и топор — это была мелкая любительница лопать шарики.
— Иначе мы убьем тебя. А ежели и нет, от возмездия тебе все равно не уйти. Рано или поздно, Коллекционер найдет тебя.
* * *
В Королевском дворце.
— … И последний раз, когда я его видел, он писал вам письмо. Вернее, переписывал уже в двадцатый раз. В муках.
Дарья вздохнула, а затем легким жестом руки отправила Шептуна назад в тени. Раз он встречался с Ним и все еще жив, вариантов могло быть только два: либо Шептун лжет, либо уже у Него на службе. А поскольку лгать ей Шептун не обучен, значит, Он завербовал его.
Проблема ли это? Нет. Ее возлюбленный тоже никогда не лгал своей Королеве. Значит, пока все идет своим чередом.
Время было уже позднее, и Королева уже хотела закругляться, как к ней в кабинет постучались.
— Ваше величество, — появился на ее пороге дворецкий. — Прошу прощения, но в связи с вашим приказанием, нам нужно закнчить деканонизацию.
— Что? — удивилась Дарья. — Еще что-то осталось?..
Дворецкий кивнул и указал ей за спину.
Королева повернулась. На стене висел ее семейный портрет — и на нем были изображены трое. Она, сидящая в кресле с еще маленькой Марьяной на коленях, и Олаф, стоявший за спинкой.
— Ах да, как я могла забыть… — улыбнулась Дарья. — Вы же подготовили замену?
Дворецкий поклонился.
— Конечно, ваше величество, — сказал он и отошел в сторону. В кабинет, кланяясь, вбежали слуги.
— Постойте, я сама, — сказала Дарья и, придвинув кресло к стене, откинула туфли и взобралась на сидушку.
Дворецкий замахал руками.
— Ваше величество, не нужно! В вашем возрасте!
Но в ответ Дарья только расхохоталась. В ее возрасте… Ох, знал бы ты, старый плут!
Однако помощь ей все же понадобилась — эту картину прибили намертво, и ее пришлось буквально отдирать от стены.
— Фух, сдюжили! — вытерла Дарья пот со лба, когда полотно таки оказалось в руках слуг. Поставив портрет на пол, дворецкий вынул нож и передал его Королеве.
— Прошу.
Взяв нож,