И снова все потонуло в темноте. Звуки стали глухими, звучали словно из-под воды. Мы спускались ниже, а за стеной, один этаж за другим, слышалась ругань, мольбы о прощении и чей-то смех.
— Прошу! Прошу! Я отдам все золото! Оно у моего отца в диване!
Вдруг по стене прокатилась волна грохота, и лестница задрожала под моими ногами.
Я посмотрел вниз. Находясь прямо подо мной, Фауст дрожал и дергался, но не мог сделать ни единого движения прочь. В стене прямо у его лица сквозила дыра, в которой торчала рука с золотыми перстнями.
И она держала алхимика за горло.
— Так-так-так… — хихикал Инквизитор, державший Фауста за шею. — Это что за крысы ползают в стенах? Ну-ка иди, сюда…
Амадей смотрел то на меня, то на руку, которая вот-вот грозилась вытащить его наружу. За разбитыми стеклами очков сверкнуло отчаяние.
Я вздохнул и поплотнее натянул капюшон куртки. Затем распалил в себе все, что можно было распалить, откинул голову назад и ударом лба вынес стену перед собой.
Все потонуло в грохоте, пыли и удивленных глазах Инквизитора. Вцепившись ему в горло, я вывалился в чей-то туалет и пригвоздил врага к полу. Не успел он очухаться, как мой кулак впечатался ему в рыло. На третьем ударе тело обмякло.
И пока в соседней комнате кто-то перекрикивался, сунул голову в дыру и рыкнул:
— ПРЫГАЙ!
Фауст быстро разжал пальцы и, взвыв, пропал в темноте. Я же повернулся к выходу из туалета. Там уже стояли двое. Оба в черном, и оба едва не лопаются от переполняющей их магии.
— Что ж… Отступать вы явно не планируете, — ухмыльнулся я и разжег в себе Древний огонь.
* * *
На крыше
Перебравшись через парапет, Лаврентий сразу почувствовал запах — что-то горело, и судя по всему очень серьезно. Над крышей поднимался дым.
А еще он увидел ее — Марьяну Попову, она же внучка Королевы Дарьи.
На ней была одна ночная рубашка, а под босыми ногами был сплошь холодный камень — она стояла на самом краю и, блаженно улыбаясь, смотрела на огни города.
— Я иду… милый… я иду к тебе, — хихикала она, делая один легкий шаг за другим. — Скоро мы будем вместе…
— Марьяна Васильевна, — и Инквизитор сделал шаг к ней. — Слезайте, немедленно.
Но девушка никак не отреагировала. Продолжала балансировать на самом краю пропасти. Порыв ветра заколыхал полы ее ночной рубашки, обнажил тонкие ноги, покрытые гусиной кожей. В руке у нее был кожаный ремень.
Еще шаг, и девушка остановилась. Перед ней не было ничего.
— Марьяна Васильевна… Прошу, вернитесь в комнату. Вы слышите?
Но нет, она не слышала. Похоже, была то ли в шоке, то ли под кайфом. Глаза были очень странными — будто пустые, но блестящие.
Выругавшись, Лаврентий пошел к ней с протянутой рукой. И только до нее осталось шагов пять, как она обернулась.
— Ни шагу, мусор, — прошипела она, ощерившись. — А то я скажу бабушке!
Инквизитор встал. Его брови поползли вверх. А ее глаза действительно были пусты. Зрачков не было.
— Вали отсюда, пока цел. Не мешай мне уйти к любимому! — и ее ножка зависла над пропастью. — У тебя поди нет никого, кроме твоей грязной службы!
Скрипнув зубами, Лаврентий сделал еще шаг. И вспыхнул синим. Девушка же прыгнула — прыгнул и Инквизитор, однако она была быстрее. Намного.
Он не дотянулся до нее какие-то сантиметры — рука поймала воздух. Еще миг, и она полетела. Полы ее ночной рубашки подхватил ветер.
Взвизгнул провод, протянутый над улицей, и девушка, держась за ремень, съехала вниз — высоко над головами Инквизиторов, столпившихся внизу.
Лаврентий ударился грудью у парапет. Дальше ему хода не было. И стоило девушке пропасть на крыше соседнего здания, как он заревел:
— Не стойте столбами, кретины! Хватайте ее!
Вокруг машин забегали, но отчего-то Инквизитор был уверен — они ее потеряли. Он кинулся прочь с крыши, а внизу на этажах еще слышались звуки борьбы.
На четвертом этаже он остановился — горелым тут несло будь здоров, весь коридор был в дыму. Неужели кто-то решил посопротивляться по крупному?
Шагая туда, откуда шел дым, скоро он заметил своих и рванул со всех ног. На пороге комнаты, которую пожирало пламя, он застыл. Вокруг двери столпились его люди, но никто не осмеливался сунуться внутрь — там было жарко, как в топке. Рядом он заметил кого-то постороннего: парень сидел на полу коридора и бился головой о стену. На его руках был маленький блестящий котенок.
— Ну почему, друг… Почему…
Руки сами сжались в кулаки. Кажется, Лаврентий и тут опоздал.
Он было повернулся, чтобы уйти, как буквально одеревенел. В голове все взорвалось.
Мигом позже Инквизитор мчался со всех ног — он чуял, на этаж ниже. Это был Древний огонь.
* * *
Швырнув им еще один пылающий гостинец, я кинулся обратно в лаз. В ответ полетели заклинания, и одно угодило аккурат над моей головой. Осыпавшись плиткой, я прыгнул вниз — в темноту.
Кое-как мне удалось не свернуть себе шею, а там спрыгнуть на пол подвала…
Фауст был уже там: взваливал на спину свой тяжеленный рюкзак. Дернув его за плечо, я быстро пошагал прочь — в сторону двери с надписью «техническое помещение». Оттуда несло канализацией.
Но не успели мы сделать и десятка шагов, как со стороны выхода послышались шаги, а затем и окрик:
— Куда собрались, крысы?
Встав на самом пороге, я оглянулся. Это был тот самый мужик, которого я заметил в коридоре еще полчаса назад. Комендант со светящимися глазами.
Он улыбался. На нем не было ничего, и зрелище еще бледных телес было отвратное.
— Если вы бежите, то, поди, реально совершили что-то предосудительное… — проговорил он, а в следующий миг удивленно присвистнул. — О, Фауст! Ты!
— Здрасьте, Савелий Михайлович… — брякнул мой новый слуга. — А я тут собрался выселяться…
Но комендант как-то был не особо рад избавиться от беспокойного жильца. Его губы разошлись, и там показались острые зубы.
— Не так быстро, Амадей, — сказал комендант, опускаясь на все четыре лапы. Его спина уже обрастала жестким темным волосом, а морда начала удлиняться. — Ты выселишься, но, увы, через другой