— Да неужели осмелились бы? Может, им продали краденную?
— Или так, — соглашается князь, вздыхая. — Клеймо даже не удосужились затереть, дураки. Да и скупка краденного — тоже нарушение закона. Скажем так… твоим китайцам не повезло попасться на показательный суд, им не одну, а всех лошадей приписали. Но полно, Ярослав. Поздно обсуждать это дело. Завтра казнь на площади.
Встал в позу и с каждой моей новой попыткой решить вопрос, только больше портится его настроение. Твою ж мать.
— Сто золотых монет дам за их свободу, — предложил уже в сердцах. — Двести?
— Всё, Ярослав, разговор окончен, — обрубил князь и поднялся.
— Хорошо, я понял. Тогда просьба будет, хочу проститься с ними. Это позволишь?
— Отчего ж не позволить, — усмехнулся Всеволод. — Утром перед казнью.
— Надо сейчас, — настаиваю.
Впервые князь посмотрел на меня так ошалело. И выпалил:
— Темнишь ты что–то, Ярослав. За каких–то китайцев низшего происхождения целый князь явился просить. Может, мне стоит их попытать ночку, авось, про клад какой узнаю? Или заговор? Ты на меня не смотри, как на дурака. Жена моя хоть и с гонором, но в политику не лезет. Не думай, что я такой бесхребетный, каким кажусь при ней.
Едва сдерживаюсь, чтоб ему не вмазать. Убью ненароком. Потом меня за задницу уже по закону в Кремле возьмут. Никакая Галя не отмажет. Пробую достучаться до идиота. Подвыпил, теперь смелого и принципиального из себя строит. Или на меня взъелся и пытается отыграться.
— Ладно, скажу, как есть, — делаю последнюю попытку. — О тульском Разломе слышал?
— Кто ж не слышал.
— А о московском?
— А как же, я ж дружину посылал на помощь.
— Так вот, к лету ждём Разлом раза в два больше московского. А где он разверзнется, одним демонам только известно. Может и у тебя поперёк этой горки, вразумил?
У князя чернеют глаза.
— К чему ведёшь? Аль накликать хочешь? — Сразу наезжает.
— От меня не зависит, знаю только, что вылезет дыра где–то на наших землях и курии оттуда повалят уровня до двадцатого, какие и солнца не боятся. Поэтому никто не отсидится, понимаешь?
— Ну допустим, — кивнул, покривившись. — Китайцы–то тебе зачем?
— У них есть сильный герой, который с Разломом помочь может, к нему и направляюсь. И только старый китаец, который у тебя за решёткой, знает, где его искать.
Задумался князь. Сам себе под нос усмехнулся.
— Что–то не вяжется, — выпалил упёртый козёл. — От какого–то старого китайского крестьянина зависит судьба Империи? И на тебя смотрю, вроде не дурень, но себя послушай. Да и вообще, если тот старик врёт? У тебя дел своих нет в княжестве? Как ты вообще согласился с этим иноземным отрепьем ехать? Да ещё и с конокрадами. Нет, не проси, теперь тем более не пущу. Потом «спасибо» скажешь, что оградил от глупостей.
— Ладно, я понял, — поднимаюсь.
— Подожди, а выпить? — Спохватился князь.
Но я не отреагировал. Двинул уверенной походкой к княгине. Сделал вид, что из внутреннего кармана достаю, а сам букетик красных кустовых роз колдую.
Анастасия явно не ожидала такого поворота. Подошёл к ней в упор, наблюдая изумлённые взгляды других барышень.
— Примите, маменька, в парнике выращенные, — сказал, вручая. — Дочки у вас все хороши, мне бы подумать, с каждой побеседовать.
— Ой, да оставайся, голубчик у нас, сколько хочешь оставайся, — заворковала.
Вижу, князь тащится. Поэтому спешу с просьбой. К уху склоняюсь:
— Прошу помощи, тёщенька, в одном простом деле, а то ваш муженёк упёрся, не хочет даже слушать.
— Чего? Сейчас я ему подзатыльника дам, — возмутилась. — Говори, я всё решу без этого соплежуя.
— Мне бы до вашей темницы дойти, с одного китайца спросить, куда он мои бумаги задевал, — шепчу.
— Хм, всего–то? — Удивилась. — Эй, муженёк. Подсоби–ка гостю дорогому.
— Хорошо, голубушка, как скажешь! — Ответил подкаблучник.
Вот так и надо было вопросы решать сразу. А то я тут со своей мужской солидарностью чуть в лужу не сел.
Блин, только речь стоило вести об их освобождении! Хотя с другой стороны — слишком много просить подозрительно. Могло бы получиться, как со Всеволодом. А тут придётся идти по наименьшему сопротивлению.
Увидев, как княгиня с мужем переглядывается, понял, что сомнения и в этом пошли.
— Кстати! — Начал я приподнято, накидывая себе баллов. — Забыл сказать, что Орловская академия магии передана во владение моего рода. Моя матушка теперь там не только ректор, но и хозяйка.
— Охохо! — Заохала княгиня. — Вот это новость!
— Я к тому, что среди ваших замечательных дочерей может сыскаться и талантливый маг. Разве нет?
— Вполне, вполне! — Зачирикала Анастасия, поглядывая на свою младшую.
— Приезжайте поступать в сентябре, я решу все формальности.
Княгиня захлопала в ладоши. Князь замотал головой с укором, отворачиваясь вообще.
Чуть посидев ещё и полюбезничав с Анастасией и её дочками, я всё же вырвался на дело. Всеволод и сам копытом бил поскорее покинуть застолье, где его стали клевать уже с новой силой. Особенно, когда я начинаю слишком обходительно вести себя с его женой и рассказывать, как классно у нас в Академии.
Оказывается темница у них не в подвале дворца. А в отдельном форте неподалёку.
Князь лично выехал из поместья, прихватив дружину в пятнадцать человек. Я зацепил своих воительниц, которые уже порядком растревожились, дожидаясь меня. И мы двинули неспешно на лошадях. Всеволод надулся, как маленький, молчит всю дорогу. Дружинники его на моих девчонок поглядывают неоднозначно. И даже больше на Руяну, нежели на Гайю. Видимо, им не в диковину видеть тёмненькую барышню.
В отличие от прочих, этот форт почти целый, да ещё и огорожен с постами по периметру, даже со стороны воды, где есть отдельная пристань. Въехали без проблем, всё сопровождение осталось, а мы со Всеволодом двинули вовнутрь уже с командиром гарнизонной стражи, который излишне засуетился, увидев своего князя.
Тюрьма у них мощная на вид, а вот с камерами беда. Они крупные, и в них бедолаги сидят целыми толпами. Что на первом этаже, что в подвале, где мои китайцы.
В камере три на пять метров с решёткой во всю стену ютится человек двадцать. Похоже, тут и гадят прямо на песок, судя по вони. Мои китайцы