— Нет!
— Вы решили их убить. И сожгли их дом,— с нажимом произнёс Кондрат.
— Нет! Мы бы не стали…
— Но вы это сделали, — процедил Цертенькоф, будто это было личное оскорбление. — Вы убили их в надежде задобрить духов и остановить проклятие.
— Я не убивал их!
— Не вы, но кто-то из ваших подручных, да? Кто-то, кому можно доверить это дело. Тому, кто сможет поджечь дом так, чтобы оттуда никто не выбрался. Вы обратились к Урунхайсу, главе стражей правопорядка, ведь у него всегда найдутся подходящие люди.
— Да нет же! — уже чуть ли не плача выкрикнул мэр города. — Мы бы не стали этого делать! Зачем, на кой чёрт нам это⁈ Зачем убивать своего⁈
— Потому что вы хотели скрыть это, — облокотился Кондрат на стол руками так, что тот вздрогнул. — Каждый год люди то и дело помирали, приезжих же не напасёшься, а слухи то идут, верно? Кто знает, когда об этом прознает столица и направит людей разобраться. И что же делать? Избавиться от тех, с кого это началось. Ведь это так похоже на секту, приносить в жертву самое дорогое или, по крайней мере, ценное.
— Мы не делали этого! — выкрикнул тот.
И в кабинете повисла тишина.
Мэр был бледен, ни жив, ни мёртв. Он вжался в спинку своего кресла, глядя на них затравленным взглядом. Кажется, он был готов к разговору по душам. Поэтому к их диалогу подключилась Дайлин. Она отличалась от своих товарищей мягким голосом, даже какой-то теплотой, будто искренним желанием помочь, на что хочешь — не хочешь, а отзовёшься.
— Так кто это сделал, мистер Ефенсоуз? — негромко спросила Дайлин. — Кто сжёг Жангерферов? Мы не будем врать, вы потеряете это место при любом раскладе, но вы ещё можете сохранить свободу. Мы можем гарантировать вам иммунитет, если вы расскажете нам правду.
Она выдержала добротную паузу, позволяя ему уяснить казанное. После чего, как последний росчерк, спросила:
— Так как всё было на самом деле, мистер Ефенсоуз?
И тот горестно вздохнул, сдаваясь.
Глава 28
Они молча смотрели на мэра, который старел буквально на глазах. Кондрат видел его в первый раз, но вот Цертенькоф с Дайлин уже встречались с ним до этого, и тогда он был здоровым и крепким, а сейчас будто постарел лет на десять сразу. Обмяк в своём кресле, понимая, что на этом месте он отсиживает последние дни, но надежда не почувствовать петлю на шее заставляла говорить.
— Я бы не знавал это сектой, — негромко ответил он. — Скорее… мы были как закрытый клуб, избранные, что общаются с духами, влияющими на весь город. Именно мы были теми, от чего слова зависит, как всё сложится. Той тонкой стеной, которая ограждала людей от беспощадных духов. Это всё началось с открытием шахты и первыми жертвами проклятия. Люди буквально… разлагались на глазах, разрушались, изменялись, превращаясь в жуткие копии самих себя. А потом умерла в муках жена Партеса, и тогда, можно сказать, появилась наша маленькая компания.
— Часто собирались? — спросил Кондрат.
— Когда как, но, когда странных смертей становилось больше, собирались мы, естественно, чаще. Приносили дары духам, проводили церемонии, читали молитвы и заговоры, чтобы духи были к нам благосклонны. Но не всегда это помогало.
— Жертвоприношения?
— При мне их не делали, хотя я знал, что Жангерферы подобным промышляют иногда. Они никогда об этом не говорили, но мы догадывались. Особенно после первого раза, когда их почти поймали на горячем. Если бы не Урунхайс, они бы вряд ли вышли сухими из воды. Мы все посчитали, что это случайность, но… понимали, что ничего случайного в этом не было.
— Тогда вы и организовали свой клуб? — уточнил Кондрат.
— Да, Партес Жангерфер объяснил с чем мы столкнулись. Он искренне верил в духов, и… мы тоже поверили. Потому что слишком многое указывало на их существование. Вы сами подумайте, ведь не зря эту пещеру считали обителью духов, а южане называли её не иначе как проклятой. Ведь это не просто так! Мы поняли, что можно положиться только на себя, и нашей задачей, как тех, кто держал этот город на плаву, было защитить людей!
— А жертвоприношения? — поинтересовался Цертенькоф.
— Я никогда в них не участвовал. Только обычные церемонии и молитвы.
Насколько можно было верить его словам? Кондрат бы делил всё на два, а то и на три. «Не участвовал» здесь можно интерпретировать по-разному. Не принимал непосредственного участия, а просто наблюдал со стороны тоже подходит под это понятие.
Но общий концепт был понятен. Маленькие люди объединились в эдакое секретное общество, в котором собрались сильнейшие городка сего, если так можно выразиться, чтобы почувствовать себя важными, сильными, на что-то влияющими. И всё, ради того, чтобы почувствовать свою значимость, потешить своё эго и доказать самим себе свою исключительность, что они не пустое место.
И для этого требовался лишь тот, кто всех объединит, соберёт вокруг себя и заставит поверить, что они действительно что-то влияют и занимаются не хренью, а важными вещами.
— Что было дальше? — спросил Кондрат.
— Мы собирались, обсуждали духов, что надо сделать, чтобы снискать гнев на милость, проводили обряды, пытались задобрить их, читали молитвы. А лучше не становилось, люди продолжали умирать. И тогда мы уговорили Жангерферов закрыть шахту. Они были важными людьми в городе, просто приказать — это нажить себе врагов-аристократов, что никому не нужно, но… мы убедили их. И через два года смерти прекратились.
— А потом он попытался открыть шахту вновь.
— Да, и через два года смерти продолжились, будто духи давали нам время опомниться, а потом наказывали, — кивнул мэр. — И тогда мы договорились, что закроем шахту окончательно. И всё должно было пойти на лад, но… в последние год опять появились загадочные смерти.
— Даже через два года после закрытия? — уточнил Кондрат.
— Да, даже сейчас люди продолжают умирать. Не только в новой шахте, но