— Холодно. — зябко передергивает плечами Наташа, пряча руки в рукава спортивного костюма: — вот прямо холодно с утра становится. Не май месяц. И чего мы так рано вскочили?
— Мы с тобой, Маркова — руководящий состав. — говорит Виктор, перестав насвистывать мелодию и повернув к ней голову: — мы с тобой не бойцы первой линии и не будем в битве занимать места в первой линии атаки. Наша с тобой задача, Маркова, чтобы наши бойцы не испытывали нужды ни в чем и в бой пошли отдохнувшие, сытые, довольные собой и миром, уверенные в себе и своих товарищах. Вот наша с тобой битва. А это значит, что мы с тобой всегда должны быть раньше, всегда и везде. Требования к руководящему составу, Маркова, они в два раза суровей должны быть.
— Не выспалась я. — вздыхает Наташа и прикрывает себе половину лица папкой с документами, отчаянно зевая во весь рот.
— В самолете выспишься. — отвечает ей Виктор: — шесть часов лету. И выспишься и все на свете. Нам еще повезло что Комбинат на билеты раскошелился, а то бы трое суток в поезде тряслись. Для спортсмена трое суток в плацкарте… все бы скукожились так, что потом раскукоживать пришлось бы.
— Плацкартные вагоны вообще, как будто не для людей делали. — жалуется Наташа: — в них ни ноги вытянуть, ни выпрямиться…
— Плацкартные вагоны были спроектированы под средний рост гражданина СССР в пятидесятые годы, который в то время составлял гордые метр шестьдесят. — машинально отвечает Виктор, подняв левую руку и взглянув на запястье с электронными часами марки «Монтана»: — никто же не думал в то время что в них такие как вы будут кататься, под два метра ростом. И…
— Физкульт-привет! — к ним подходит Лиля Бергштейн, скидывает свою сумку в общую кучу и тычет Виктора пальцем в бок: — Вить, а ты чего вчера так рано убежал? Мы с Машей…
— Завались, Бергштейн! — Маша Волокитина оттаскивает Лилю в сторону, зажимая ей рот: — доброе утро, Виктор, Наташа.
— Наверное мне уже нужно пометки делать. Чтобы самой не забыть. До чего же любопытно что у вас там происходит… — говорит Наташа Маркова, проследив взглядом как Волокитина тащит Бергштейн в сторону спорткомплекса, чтобы сделать внушение.
К площадке подъезжает черная «Волга», останавливается, скрипнув тормозами и из нее выходит Светлана Кондрашова, вслед за ней появляется и Юля Синицына.
— Здравствуйте. — говорит Светлана, окинув взглядом площадку: — вижу, что не опоздали.
— Время еще есть. — соглашается с ней Наташа: — ждем остальных.
Тем временем из черной «Волги» выходит водитель, обходит машину сзади и открывает багажник, начинает вытаскивать синие сумки с эмблемой серебристой хищной птицы. Открывается дверь переднего места и оттуда выходит невысокий, крепко сложенный мужчина средних лет, у него седая голова, а на самой макушке видна большая пролысина.
— Гектор Петрович! — говорит Виктор и протягивает руку: — рад вас видеть! И вы тоже решили нас проводить!
— А то как же. — отвечает директор гормолзавода, обменявшись с Виктором крепким рукопожатием: — все-таки наши девчата и первый матч в первой лиге. Важное дело. Я бы с вами вылетел, да у меня командировка в Москву наметилась, завтра вылетаю.
— Понятно. — покивал головой Виктор. Гектор Петрович взял его под локоть и отвел немного в сторону.
— Витя, — сказал он, понизив голос: — слушай, я же в свое время футболистом от «Зенита» выступал, внутреннюю кухню знаю. Поездил с командой. Эти два дня я просто голову себе сломал насчет того, где вы ночевать будете.
— Нам же общежитие при заводе выделили, Гектор Петрович. Не стоит беспокоиться…
— Витя, не перебивай, дело серьезное. — морщится Гектор Петрович: — ты же знаешь за Ташкент и за Каримову, ты что, собрался в общежитии жить? В том, что Федерация вам обеспечила? Это ж клоповник, никаких условий!
— Честно говоря я с Соломоном Рудольфовичем уже поговорил. — вздыхает Виктор: — и да, мы в общежитии при заводе жить не будем. Уж больно близко к «Автомобилисту» получается. Мы насчет гостиницы в центре города договорились.
— Хорошо. Но если все же… если что-то не так будет, то вот тебе номерок. — Гектор Петрович протягивает Виктору сложенную вчетверо бумажку: — позвони. Это мой друг, он председатель райкома под Ташкентом, его только-только назначили, специально из Сибири, чтобы связей не имел на месте, ну ты понимаешь. Нам, сибирякам нужно вместе держаться. Я с ним поговорил, там у него не «Космос», понимаешь, но если что куда разместить команду на время он сообразит. Зовут его Марат. Марат Казимирович, запомни.
— Спасибо. — говорит Виктор и принимает бумажку, засовывает ее в карман: — любая помощь не лишней будет.
— А то. — еще раз кивает Гектор Петрович. Тем временем народу вокруг прибавляется. Появляются девушки из команды, подходит Валя Федосеева, она идет налегке, ее сумку за ней тащат двое ее братьев, Митяй и Серега, Митяй, увидев Виктора расплывается в улыбке, становится видно, что у него не хватает пары передних зубов. Где-то уже тараторит Алена Маслова, уверяя всех, что «Аэрофлот» на борт людей выше метр восемьдесят не принимает и им нужно двойные места получать. Подъезжает темно-синяя «Лада», из которой выходит Марина Миронова вместе со Светой, своей соседкой по комнате. Она растеряно оглядывается по сторонам. К ней тут же подскакивает Наташа Маркова и аккуратно берет под локоток. Последним из «Лады» выходит Николай, он уверенным шагом подходит к Виктору и обменивается с ним рукопожатием, сразу потом — пожимает руку и Гектору Петровичу.
— Доброе утро. — говорит Николай: — собрались, а?
— Доброе. — соглашается Виктор: — хоть и промозглое. Но, да, собрались. Николай, а я думал, что ты с нами полетишь.
— Не, я тут останусь. — отвечает Николай: — дела…
— Понимаю. — разводит руками Виктор: — ладно, присмотрю за твоей Мариной.
— Надеюсь на тебя. — кивает Николай: — ты уж пригляди. А то она где-то умная-умная, а порой как ребенок себя ведет.
— Гектор Петрович! — раздается возглас, и они оборачиваются. Подъехал Соломон Рудольфович. Он подходит и обменивается быстрыми рукопожатиями со стоящими мужчинами: — здравствуйте, товарищи! А