Черные береты — это советские штурмовые войска того мира. Без дела эти люди, как я уже знаю, не сидят, даже в так называемое «мирное время», и считаются чрезвычайно серьезными товарищами. Какая-никакая, но все же зацепка. Впрочем, дальнейшие разговоры необходимо вести с капитаном Белецким, благо он вместе со своим личным составом десантно-штурмового батальона находится здесь же, на борту «Неумолимого», даже портала открывать не нужно. Нырнул на мгновение в Единство и окликнул своего Верного — мол, срочно нужен для очного разговора глаза в глаза. Где-нибудь еще такой вызов означал бы непременный начальственный разнос, ибо о существовании малых сил командование вспоминает только в случае больших прегрешений с их стороны. Но у меня такого не водится, разговор наедине — это всего лишь разговор, и не более. Кстати, когда я назначил командиром корпуса генерала Бережного, бывшие курсанты-егеря раздулись от гордости как слоны, и до сих пор так и ходят. Вячеслав Николаевич в том мире личность легендарная, почти равновеликая товарищу Фрунзе.
Капитан Белецкий прибыл менее чем через четверть часа, и то только потому, что «Неумолимый» огромен, из-за чего кубрики и тренажерные залы десантного корпуса, находятся на значительном удалении от императорских апартаментов.
— Вызывали, товарищ командующий? — дежурно спросил он, когда автоматика плотно закрыла за ним дверь.
— Конечно, вызывал, — ответил я. — Вот только давай без чинов, потому что разговаривать я намереваюсь не с командиром ударного батальона штурмовой пехоты, а с уроженцем мира Победоносного Октября, имеющим знакомства, немаловажные для нашего общего дела.
— Знакомства? — переспросил мой собеседник.
— Я имею в виду твоего деда, генерала черных беретов запаса, — пояснил я.
— А, Святослав Никодимович, — улыбнулся капитан Белецкий. — Дед у меня и в самом деле боевой, и при этом ужасно строгий. Других в черных беретах не держат. Но такие люди, как вы, ему нравятся, потому что их не нужно водить за ручку. Но чем нашему делу может быть полезен мой дед? Вряд ли он захочет бросить все и отправить наводить порядок в других мирах…
— В контакте с вашим миром мне очень не хочется ходить кругами вокруг да около, времени на это нет, — сказал я. — Сам уже, наверное, знаешь, какую гадость мы обнаружили в последнем открытом нами мире? И такое может повториться в любой из искусственных исторических ветвей, ведь развиваются они темпами, сильно опережающими Основной Поток. Меня и впустили в эти миры именно сейчас, так как пришло время. Принцип «вчера было рано, а завтра будет поздно» еще никто не отменял. Все, что мне сейчас надо, это как можно скорее взять ситуацию под контроль и бежать дальше, оглядываясь по сторонам. А твой дед, как сказал полковник Половцев, достаточно влиятелен для того, чтобы официальная машина закрутилась на полных оборотах.
— Да, — сказал мой собеседник, — с места и на полные обороты — это мой дед может. Главное, найти к нему правильный подход.
— Для начала, — хмыкнул я,- необходимо установить контакт. Однако, как я понимаю, на «Неумолимом» в ваш мир соваться нет смысла, ибо в космос вы летаете в тех же количествах и по тем же технологиям, что и в Основном Потоке. Спутники связи, разведки, зондирования атмосферы и навигации над планетой присутствуют в достаточно серьезных количествах, а вот пилотируемая космонавтика лет тридцать или даже пятьдесят топчется на месте.
— Зато Советская Россия у нас один цветущий сад, где нет пустующих деревень и заброшенных полей, а нужды населения полностью покрываются продукцией собственной промышленности, — немного обиделся капитан Белецкий. — А вот у некоторых, тоже вроде бы тоже советских товарищей в семьдесят шестом и восемьдесят пятом годах в глубинке нет ни нормальных дорог, ни связи, ни школ, ни больниц — одним словом всего того, что называется цивилизацией, зато имеется подавляющий дефицит всего нужного и избыток всего ненужного…
— Этот момент мне понятен не хуже, чем вам, — ответил я. — Знали бы вы, сколько мне пришлось пинать тех самых вроде бы советских товарищей, чтобы они начали думать головой, а не тем местом, которым сидят в своих креслах. И в то же время замечу, что в горячем мире, образовавшемся по итогам вмешательства в ход Великой Отечественной Войны, простые советские люди живут не хуже, чем у вас, однако научно-технический прогресс, в том числе в области космонавтики, прет к небесам, как на дрожжах.
— Т-с-с-с, Серегин, — шепнула мне на ухо энергооболочка. — Все дело в разнице конфликтных потенциалов двух миров. Чем больше в мире непримиримых противоречий между двумя равновеликими системами, тем быстрее идет развитие. Насколько я понимаю, в мире товарища Белецкого Первая Мировая Война закончилась патовой ситуацией, и вместо разгрома Центральных Держав получился мир без аннексий и контрибуций — ровно такой, какой хотел товарищ Ленин. А раз Германии не пришлось платить странам Антанты, у тех просто не оказалось средств, чтобы вернуть американским банкирам военные кредиты. Франция по итогам войны была разорена, а могущество Великобритании сильно пошатнулось. И тут же, сразу после завершения военных действий, в том мире грянула затяжная Великая Депрессия, похоронив под собой весь «свободный» Западный мир. Таким образом, попытка янки погреть руки на европейской войне обернулась эпическим фиаско, и второго шанса им давать никто не собирался. До тех высот, как в Основном Потоке, Соединенные Североамериканские Штаты так и не поднялись, разоренная Франция впала в ничтожество, Великобритания противостояние Советской России в одиночку просто не тянула, а кайзер Вильгельм в Германии (ты этого человека знаешь), начал строить свою версию монархического социализма. Все вышесказанное обусловило вялое противостояние двух систем, и уже советское руководство в свою очередь сделало ставку на решение застарелых внутренних проблем, а не на подготовку к следующей мировой войне. На возможный конфликт с цивилизацией Кланов Эйджел, сам понимаешь, при этом никто не рассчитывал, ведь о ее существовании не знали даже Самые Старшие Братья. В мире товарища Гордеева все было совсем иначе: там Штаты вышли из мировой войны с профитом в виде Канады, хотя стать гегемоном так называемого Западного Мира у них не получилось. Промышленный потенциал в том мире распределился между системами почти поровну, а не