— Да, могу, — подтвердил Серегин, — собственно, я этого никогда и ни перед кем не скрывал. А теперь давайте приступим к делу, ибо ни у вас, ни у меня лишнего времени нет.
Тысяча семьдесят седьмой день в мире Содома, вечер, Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы, рабочий кабинет командующего
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической империи
Мой рабочий визит в Российскую империю мира Елизаветы Дмитриевны плавно перетек в ответный визит императора Алексей Второго в мои владения, то есть в Тридесятое царство. Сначала мой новый знакомый немного дичился, потому что ждал, когда из меня на свободу снова полезет архангел, но я ему объяснил, что обычно эта сущность во мне крепко спит, и разбудить ее могут только, как говорится, «минуты роковые». Энергооболочка — это совсем другое дело, но она у меня, напротив, спокойная, выдержанная, и даже немного с юмором, и для людей, не обладающих магическим зрением, внешне себя никак не проявляет.
Потом мы немного поговорили о магии, чем она отличается от колдовства, и тем более от шарлатанства. Настоящей магии в том мире нет, хотя предрасположенных к ней людей не так уж мало, колдовство загнано в подполье, ибо по большей части связано с самым лютым криминалом*, а шарлатанству вроде бы не дают разгуляться всеобщая грамотность и скептическое отношение населения ко всякого рода гадалкам, экстрасенсам и прочим ясновидящим бабам Вангам.
Примечание авторов: * в мире, по большей части очищенном он негативных проявлений, колдовать «по маленькой» у предрасположенных к этому деятелей не получается. Чтобы добиться видимого эффекта, необходимо системное деструктивное сектантство, желательно с массовыми суицидальными проявлениями. Естественно, что на территории Континентального альянса вообще и Российской империи в частности такое явление преследуется, рядовые сектанты подвергаются лечению, а их вожди — физическому уничтожению. Искать адептов подобных учений на свободе и при оружии следует на просторах Латинской Америки, Юго-Восточной Азии, Африки, стран Карибского бассейна и на территории кичащихся своей религиозной свободой Соединенных Штатов Америки, где каждый сам за себя.
Обычно публика такого рода в товарных количествах всплывает на поверхность во времена каких-нибудь жутких перемен к худшему, когда рушится привычная жизнь и маленькие люди чувствуют себя особенно незащищенными на фоне сытого самодовольства власть имущих. В таких случаях народ готов поверить не только в Кашпировского и Чумака, размахивающих руками перед телеэкраном, чтобы «зарядить» воду, кремы и другие употребляемые по жизни субстанции, но и в людей куда более жутких, за солидную плату в шекелях готовых взяться за что угодно: такие, как некий Грабовой, даже обещали поднять из могил умерших родственников. Впрочем, в державе Алексея Александровича подобные мошенники от экстрасенсорики тоже чувствуют себя так же неуютно, как комары в атмосфере, насыщенной парами дихлофоса. И это, в общем, хорошо.
Ноосфера этого мира значительно чище, чем у его сверстников из Основного Потока, и в то же время веет от него какой-то морозной свежестью, как из раскрывшейся камеры промышленного холодильника или от горного ледника. Такие деятели, как граф Воронцов и его единомышленники, желающие вернуть старинные николаевские времена дворянско-аристократической вольности, не возникают на пустом месте. Как докладывает энергооболочка, в местной ноосфере уже обнюхавшая каждый угол, процентов девяносто девять населения не хотят ничего менять. И даже дворянские привилегии в этом мире выглядят вполне заслуженными, ведь прежде, чем ими воспользоваться, мужчине или женщине необходимо пятнадцать лет отслужить в первой линии или четверть века просто на государственной службе. При этом у офицеров и госслужащих из янычар проживание на казарменном положении в кадетском и юнкерском училище входит в стаж службы, а у выпускников университетов отсчет идет с момента зачисления на первую должность.
И-за того, что по праву заслужено пролитой за Родину крови или неустанным трудом на благо Отечества, раздражаться и возмущаться могут только конченые придурки. Впрочем, эта страта в минимальном количестве (три-пять процентов) присутствует в любой человеческой популяции от Каменного Века до самых верхних уровней Мироздания, и мир Елизаветы Дмитриевны не исключение. Эти два явления имели место одновременно и на встречных курсах: шумная кампания в леволиберальной прессе за отмену всех и всяческих привилегий и социальных статусов и тайное движение «графов Воронцовых» за восстановление дворянских вольностей и права титулованной аристократии вершить произвол в отношении простонародного быдла. Как сообщает энергооболочка, самые стойкие и яростные апологеты этих взаимоисключающих устремлений вхожи в дома друг к другу и находятся в неплохих личных отношениях. А это значит, что их бунт против существующей действительности замешан на каких-то общих интересах — например, на нелюбви к храбрым, умным и терпеливым, заслуживающим и выслуживающим очередные чины и титулы…
Впрочем, как раз этот вопрос мы с Алексеем Александровичем не обсуждали, ибо он есть внутреннее дело тамошней Российской империи. Зато мне эта информация энергооболочки пригодится при конструировании собственного государства, дабы не занести в него каких-нибудь негативных явлений из миров Основного Потока и Неоримской империи. А то можно недоглядеть, и вместе с неплохими по сути людьми получить такую заразу, которую потом придется искоренять очень долго и нудно. Ведь непосредственно ощущаю я только своих Верных, а в Империи, в отличие от Единства, они будут составлять лишь небольшую часть от общей численности.
Больше все наша беседа напоминала ликбез, по ходу которого я излагал данную мне в ощущениях структуру Мироздания и описывал известные мне миры-реальности. В российской монархической картине мира личное знакомство с Александром Невским, Петром Великим, Михаилом Илларионовичем Кутузовым, Петром Багратионом, адмиралом Нахимовым и прочая, прочая, прочая, дает просто зашкаливающий рейтинг. Девяносто девять процентов русской истории у нас с этим миром общая, поэтому добро и зло мы оцениваем одинаковой мерой.
Также большое впечатление на моего нового знакомого произвело то, что моими ближайшими соратниками оказались воплощения Самых Старших Братьев, к которым в мире Елизаветы Дмитриевны испытывают пиетет ничуть не меньший, чем к святому благоверному князю Александру. Скупая, в общем-то, похвала с их стороны («сделано хорошо») привела Алексея Александровича в весьма благоприятное расположение духа. Небесный Отец при этом лично не