Пожалуй, попробую заснуть…»
Я закрыла дневник с самым озадаченным видом. Старый приятель отца, чьего имени я не знала, ни разу не появился в нашем доме, а папа часто уходил с ним куда-то то выпить, то по делам. И даже когда отец приглашал домой новых друзей, невесть откуда взявшихся с его плотным графиком работы, он не звал того приятеля.
Мама с ним не была знакома, что тоже подозрительно. Я спрашивала у нее, что за друг такой скрытный, а она отмахнулась и сказала: «Я не лезу в дела своего мужа. Мужчинам нужна свобода, если они хотят что-нибудь рассказать, то их и заставлять не нужно. А не хотят – ничем не заставишь».
Я залезла под пушистое одеяло, подоткнула его под себя со всех сторон, сложила руки на животе и уставилась в потолок. Никак не получалось избавиться от размышлений насчет того старого друга папы. Может статься, что думать-то мне надо не почему папа внезапно начал играть на деньги, а кто его к этому подтолкнул.
Но и это в голове не укладывалось: я считала, что знаю отца, и он не походил на человека, которому легко запудрить мозги. Совсем не походил, нисколечко. Я помнила его сильным и смелым, уверенным, стойким. Мама им восхищалась, а я смотрела на них и мечтала однажды создать такую же крепкую семью. И муж должен был быть таким же, как мой отец, чтобы я глядела на него с безумной любовью в глазах как моя мама на своего супруга…
К середине ночи без сна я пришла к выводу, что запуталась окончательно.
ГЛАВА 10
Ближе к рассвету, когда сон все-таки сморил меня, мне послышалось, что замок двери внизу щелкнул. Я прислушалась к звукам, силясь разобрать среди шума ветра и барабанной дроби дождя чьи-нибудь шаги, но снизу доносилась только тишина. Дверь в спальню была заперта, так что я не стала переживать и спускаться в торговый зал, чтобы проверить, не забрался ли вор. Уверена, против воришек Рио и в лавке что-нибудь сделал, пусть не Люсика в кандалах, но что-то другое точно.
Встала утром кое-как, на ходу умывалась и одевалась, одной рукой заплетала волосы в косу, другой наносила рисовую пудру на лицо. Хорошо, что я додумалась прихватить из дома маленький сундучок с баночками пудры, карминовую пасту для губ и уголек для бровей. Если раньше я красила лицо редко и без пудры выглядела достаточно светлой, то сейчас мне почему-то хотелось еще и губы накрасить. Не иначе как для покупателей, не для Рио ведь, в самом деле.
Вспомнив мужа в одном только полотенце, я залилась краской. Щеки теперь можно не подкрашивать.
На кухне я еще раз просмотрела все шкафы в поисках снеди для быстрого завтрака, немного подумав, вытащила ячневую крупу для каши и пакетик кофе. Кофе я сварила, а крупа так и осталась лежать на столе, потому что меня отвлек сначала газетчик, а потом и сама газета.
Я пила крепкий черный кофе без меда, об этой моей слабости знали только мама и Лия. Если бы отец узнал, его бы хватил удар: как же, девушка пьет не травяной чай! Где это видано!
Рассудив, что спросонья кофе и свежие новости подарят мне хорошее настроение на весь день, я отворила створку окна в торговом зале и уселась в кресло за прилавком с чашкой и газетой. Надеялась, что в ближайшие десять минут никто не придет, иначе вместо улыбки от меня дождется неприветливого оскала.
«Вчера вечером на строительной площадке железнодорожного моста близ Кингс-Кросс инженеры обнаружили тело рабочего, частично засыпанное грунтом в котловане…»
Я перевела взгляд на другую статью, не желая читать про трупы. Мне хватило и того детективчика в черно-красной обложке. Продать его надо, чтобы глаза не мозолил.
«Один из самых уважаемых инженеров Элдервика, Джейми Иллс, потерял свое состояние, проиграв крупную сумму в игорном доме на Чаринг-Стоу. Иллс, прославившийся строительством нескольких железнодорожных мостов и участием в масштабных инфраструктурных проектах, известен своей деловой хваткой и профессионализмом. По сообщениям, он поставил на кон не только личные сбережения, но и имущество своей жены – особняк, полученный ею в наследство от ее отца, генерала Фредерика Гримси. Семья находится в тяжелом положении, однако общественность с недоверием относится к этой новости, ведь столь уважаемый гражданин не мог так поступить со своей жизнью и репутацией. «Утренний вестник» считает, что мистер Иллс оклеветан».
Я читала это снова и снова, забыла о кофе, и он остыл. Ничего удивительного в скорости выхода новостей нет, в Элдервике не успеет приключиться что-нибудь тихое, а об этом вскоре трубит весь город. Разорение семьи Иллс вовсе не тихое дело, мой папа и впрямь уважаемый в обществе человек. Был уважаемым, надеюсь. Не могут же люди быть настолько черствыми, чтобы жалеть его, но забыть обо мне и моей маме. Папа проиграл наш дом, нашу мебель и все вещи, и ладно вещи – но дом и мебель были мамины, не его. Они еще не знают, что мистер Иллс продал родную дочь в бордель!
Я прочла все статьи, что были в номере. Со страхом переводила взгляд с заголовка на заголовок, не веря, что сестры Пенроуз не принесли в газету новость о женитьбе Рио Гилтона на дочери разорившегося мистера Иллса. Но нет, ничего, ни словечка обо мне. Их молчание одновременно и радовало, и заставляло насторожиться. Впрочем, газета выходит каждое утро, вот завтра наверняка напишут что-нибудь.
Расстроившись, я открыла последнюю страницу газеты, где печатались статьи о моде, в надежде почитать глупостей и успокоиться. А о ней всегда, без исключения, писали глупости.
«Эта весна приносит необычное сочетание в мир моды: легкие платья и теплые меховые накидки уверенно заменяют привычные драповые пальто. Дизайнеры подчеркивают стремление к комфорту и контрасту – струящиеся ткани дополняются объемными меховыми накидками, а легкость силуэта уравновешивается практичными шапками из овчины и лисы. По мнению модисток с Бонд-стрит, подобный стиль отражает изменчивую погоду и дух времени: одновременно романтичный и устойчивый».
Ну хоть на один вопрос я получила ответ: почему та женщина с эротикой и сестры Пенроуз были так странно одеты. Надеть теплое пальто в конце февраля может только постоянно мерзнущий человек, а они к таким не