Что поделать, без присутствия и личного контроля дипломированного целителя я не имею права лечить людей. Если только животных. Крестьяне не спешили обращаться за помощью, а если монеты не текли к Гратье, тот не считал себя обязанным хоть как-то выделять меня из других воспитанников. Наоборот, даже получал удовольствие от возможности показать мою никчемность и напомнить, что только из-за дара меня терпит.
Лицемерная сволочь! Он был обязан сообщить об одаренной властям, а те – подать информацию в ближайшую академию. С силой моего дара меня бы в любую приняли. Но в нашем захолустном городке академии нет, и информация обо мне не ушла дальше городской управы.
А зачем? Мэр с Гратье быстро смекнули, как выгодно иметь такой самородок. В наше захолустье могут прислать целителя лишь с искрами дара, все, кто посильнее, оседают в больших городах. Мэра вполне устраивает, чтобы больных лечила я в качестве подмастерья Прани.
Недовольна от такого расклада, опять же, только я, не получающая за это ни монеты.
«Вот что за жизнь? – уныло размышляла, обходя раскисшую грязь и ища места посуше. Ноги окончательно промокли, и пальцы в дырявых ботинках заледенели. – Когда сетуешь на судьбу, считая, что она к тебе несправедлива, эта капризная дама поворачивается к тебе такой стороной, что понимаешь – раньше были еще цветочки!»
Почему в книгах про попаданцев героинь чаще всего забрасывает в тела королев, принцесс или, на худой конец, герцогинь, которые купаются в роскоши и внимании кавалеров? Я же как была в прошлой жизни сиротой без особого достатка, так и попала в тело такой же несчастной, жизнь которой во сто крат хуже моей.
Хотя в наших жизнях прослеживаются и другие параллели. Мое имя Катя, а ее Катрина. Меня мать подбросила бабуле в деревню и исчезла с концами на просторах страны, а ее мать оставила на пороге приюта. Отца ни она, ни я не знали. Мы даже внешне похожи!
Но у меня хотя бы была любящая бабушка! Она отдавала все силы, чтобы поставить меня на ноги, за что я ей безмерно благодарна. Я и на ветеринара учиться пошла, чтобы после диплома вернуться домой и работать. Но мы предполагаем, а жизнь располагает. Бабушка успела порадоваться, что я сдала первую сессию, поставила тесто на пироги к моему приезду и тихо ушла во сне.
Было безумно тяжело остаться одной на всем белом свете, но я держалась. У меня были родные стены, куда я всегда могла приехать, огород, учеба и подработка в городе. Я бы выплыла.
И ведь как чувствовала, не желая никуда идти с приехавшей на выходные к родителям Ксюхой, но она же как репей! «Пойдем на озеро поплаваем, посидим на берегу, посекретничаем как раньше. Хватит дома сидеть! Я же не на танцы тебя зову». Я и поддалась. Кто ж знал, что туда завалится компания нетрезвых парней из коттеджного поселка, не так давно отстроенного в нашей глуши, и нам придется улепетывать. Думали спрятаться на другом берегу в камышах, нырнули с Ксюхой вместе – плавали мы хорошо, с детства тут бултыхались… А вынырнула я одна. В пруду, затянутом ряской. В другом мире! Наглотавшись воняющей тиной воды, я еле выползла на берег. Едва не теряя сознание от слабости, не сразу обратила внимание, что на мне не купальник, а липнущее к телу платье. Перед глазами плыли мушки и… картины из событий чужой безрадостной жизни, которые я вначале приняла за галлюцинации из-за недостатка кислорода.
Нет, у нас в деревне бабки говорили, что озеро чудодейственное, помогает тем, кто в отчаянии. Бабы после войны, пребывая в печали, голосили подле него и уверяли, что становится легче. Ну так некоторые люди и в лес ходят кричать, стресс снимают. Тоже уверяют, что как камень с души после этого.
Каким образом и почему меня закинуло в чужой мир, я не понимала. Вернуться обратно прежним путем пыталась неоднократно, но безрезультатно.
Дорога мне была одна – в приют, где много лет прозябала Катрина. У сирот здесь вообще никаких перспектив. До двенадцати лет пашут в приюте за еду, потом их разбирают гильдии, где приходится долгие годы работать за тот же кусок и крышу над головой.
Чижа я увидела издалека. Развлекал стражников у ворот, что-то рассказывал – наверняка похабное, вызывая взрывы грубого мужского смеха. Кстати, кличка эта с моей легкой руки к нему прилипла. Верткий худой вихрастый мальчишка со звонким голосом мог заболтать кого угодно и при этом имел поразительную способность при желании становиться незаметным или прятаться так, что никто не найдет.
Проверено на его дядьке – тот давно махнул рукой на родственничка, свалившегося на его голову после смерти сестры. Все попытки призвать парня к порядку и заставить хоть как-то помогать в лавке оказались пустыми. Чиж прибился к банде беспризорников и дни предпочитал проводить на улицах.
Я на него наткнулась зимой, после того как они не поделили территорию с другой бандой. Кто-то пырнул мальчишку ножом, и он, зажимая рукой кровивший бок, прятался за бочкой в переулке. Прежняя Катрина просто отвела бы его к дяде, а я сначала вылечила, а только потом вспомнила, что не имею на это права. Так и началась наша странная дружба.
– Ну где ты шляешься? Пойдем быстрее! – едва завидев меня, возмущенно вскричал Чиж, пританцовывая от нетерпения.
– Куда?! – удивленно спросила, кивнув стражникам, – меня знали.
– Курицы нас заждались! Без тебя никак.
– Какие курицы?
Что-что, а курей его дядя не держал.
– Несущие золотые яйца! – прошептал он с таинственным видом, утягивая меня за собой от ворот.
– Чиж, у тебя жар?
– Ногами перебирай быстрее, тебе говорю!
– Да что случилось, можешь толком сказать? Куда мы спешим?
– В «Белую лилию».
Я присвистнула. Лучший постоялый двор в этом городишке! Но все равно ничего не поняла.
– Там кур лечить надо?!
– Общипать! – хохотнул Чиж.
– Ты же знаешь, я не по этим делам! – уперлась я, останавливаясь.
– Там как раз твои руки нужны. – Он вновь потянул меня. – Эх, знала бы ты, каких к нам карасей жирных занесло. Драконы!
– Драконы?! – повторила завороженно.
Хоть и слышала о них, но в нашу тьму тараканью они не залетали. Даже почту из Форса, ближайшего крупного города, доставляли дилижансом.
– Да! Такой случай раз в жизни бывает!
И он сбивчиво