Зрелище – не новое. Эта тусовка уже стала рутиной, только каждый раз вызывает у меня всё больше раздражения и бессилия.
– О, а мы тебя ждали позже, – закатывает глаза Рита, с наглой полуулыбкой.
– Не повезло вам, – бросаю, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хоть внутри всё сжимается. Закрываю за собой дверь, скидываю балетки и киваю в сторону своей кровати: – Освободите, пожалуйста.
– Да ладно тебе, Шавелкина, – ухмыляется кто—то из них, – падай с нами.
Одно и то же. Раз за разом.
Им кажется, что каждая девчонка в этой общаге только и мечтает нажраться до беспамятства, а потом переспать с кем—то из их «элитной компашки».
– Я уже десять раз говорила “нет”. Думаете, в одиннадцатый вдруг передумаю?
– Ну так хватит ломаться, – фальшиво весело тянет Демешко с пятого курса, хлопая ладонью по постели. – Расслабься, заучка. Год почти закончился. Дай себе волю, а я помогу.
Я уже хочу просто отвернуться, когда слышу мерзкое фырканье Риты:
– Она фригидная, по—любому. К ней Славка из ментовки чуть ли не каждый день шляется, а она нос воротит.
– Белозёров который? – оживляется подружка.
– Ага.
– Он классный, – довольно кивает та. – Мы как—то на дискотеке пересекались, он Аньку с потока тискал… в туалете. Говорит, даже кончила. Хотя у неё с этим сложно, если по—быстрому.
Меня начинает мутить. Слова лезут в уши, как грязь под ногти.
– Ребят, дайте мне сесть, – говорю громче, перекрывая их ржание, и пытаюсь пробраться к окну, чтобы хоть немного впустить свежего воздуха.
Здесь несёт пивом, дешевыми сигаретами и липкой мерзостью, которая повисла в воздухе, как паутина.
Но я не успеваю сделать и двух шагов.
Демешко резко обхватывает меня за талию и тянет на себя, как куклу.
– Так ты садись. Я уже весь готов для тебя, – хохочет он, усаживая меня к себе на колени.
– Отпусти! – резко вырываюсь, но он сжимает меня крепче, ладонью вдавливая в живот.
И вдруг замирает.
– Это что? – голос его срывается.
Он резко задирает мне футболку, и я не успеваю среагировать.
– Не понял… Ты что, беременная?
Все взгляды в комнате в один миг втыкаются в меня.
В мой округлившийся живот, на который сползли бриджи, а футболка поднялась от его рывка.
Холодный страх ударяет в грудь. Сердце срывается с ритма.
Меня бросает в жар. Потом в холод.
Я срываюсь с его колен, отдёргиваю футболку, в панике отлетаю к окну.
Живот конечно еще совсем небольшой, но уже и не плоский. Первая мысль сослаться на то, что я поправилась. Но это будет глупо. Когда человек поправляется его живот мягкий, а мой натянутый, как мячик.
– Нихуяяяя себе, – тянет Стеценко, прожигая меня взглядом. – Шавелкина, ты даёшь…
– Вот вам и недотрога, – брезгливо морщится Рита. – Я всё думаю – чего это она блюёт по утрам, духи мои не выносит и одевается, как унылый мешок.
– И кто засадил? – хищно спрашивает Артемов, и его взгляд скользит по мне так, что хочется сбежать. Запереться. Исчезнуть.
Я машинально кладу ладонь на живот. Как будто так могу защитить себя и ребёнка от этих зубастых акул.
– А может она не в курсе, – глумится Настя, – дала кому—то в клубе, и залетела.
– Или от торчка какого—то.
– Или вообще кинули ее. Да, Дашка? Кинули, признавайся?
– Да понятное дело. Вставил какой—то чувак, а ребенок ему нахрен не нужен теперь.
– Да пошли вы! – вырывается из меня срывающимся голосом.
Пролетаю мимо них, чувствуя, как горло сжимается от подступивших слёз.
Хватаю сумку и, почти не касаясь пола, выскакиваю в коридор.
Смех и мерзкие комментарии ещё несутся мне в спину.
Выбегаю на лестничную площадку. Приваливалась спиной к холодной стене.
Грудная клетка дрожит, я зажмуриваюсь. Слёзы жгут глаза.
Сволочи бессовестные. Ненавижу их!
Как теперь туда возвращаться? Они же жизни не дадут…
Вгрызаюсь зубами в губу, до боли.
Срывается всхлип. Потом второй. Я закрываю рот рукой, но сдержаться не получается.
Трясущимися пальцами достаю телефон и пишу Славе:
«Можно я завтра перееду к тебе?»
Ответ приходит почти сразу:
«Я помогу с вещами после обеда».
Глава 46
Вроде бы всё собрала.
Осматриваю свои скудные пожитки, собранные в спортивную сумку и коробку.
Вчера я вернулась к закрытию общежития. Благо, в комнате уже никого не было. Моя кровать только осталась в беспорядке, но мне уже было все равно.
Разбросанные днем вещи я побросала в коробку, легла спать, а утром продолжила сборы под насмешливым взглядом соседки.
Слава написал, что приедет после экзамена. И я вроде как рада, но с другой стороны чувство, что поступаю неправильно не отпускает.
Я как будто даю ему надежду на что—то, чего не может быть. Но выхода у меня другого нет.
Накоплю денег и тогда съеду от него. Может, конечно, он обидится, но жить за его счет будет в корне неправильно.
Не испытывая особого облегчения, сажусь на кровать. Меня снова малость тошнит. На этот раз от голода.
Я еще сегодня ничего не ела.
Но решила, что поем уже после того, как переедем.
Надо как—то научиться готовить. Пока жила здесь, наблюдала за девочками, которые и суп могут сварить, и плов сварганить. Я же только пельменями обходилась да яичницей. Как—то раньше не задумывалась о кухне, а когда поджало, стало поздно.
Как открывается дверь в комнату я даже не сразу улавливаю. Подобно вихрю внутрь вламывается Ася.
– Эй, тебя стучать не учили? – тут же вопит Рита.
– Отвали, – отмахивается Ася, – благо я скоро тебя перестану вообще лицезреть.
– Слышь ты?! – соседка кидает в неё пустой пластиковой бутылкой, но Ася от нее отмахивается, и та падает на пол.
– Даш, я нашла тебе квартиру! – запыхавшись, протягивает мне ключи.
Непонимающе смотрю на связку.
– В каком смысле?
– В самом прямом, – горят возбужденно ее глаза. – Мамина подруга уезжает на полгода заграницу. А может и на год, она еще не решила. Сдавать квартиру не хочет, боится, что ей её угробят. Но и опасается, что будет пустой стоять. А я возьми и предложи заселить тебя туда. Ну, она и согласилась, – торжественно падает со мной рядом. – Прикинь?
– Ну.. это конечно, хорошо. Но чем я ей сейчас заплачу? – озвучиваю резонный вопрос.
– Да не надо платить! Она бесплатно жить разрешает. Ты главное там растения поливай, убирайся и держи квартиру в чистоте.
– Ты шутишь сейчас? – спрашиваю сквозь нарастающий шум в ушах.
Надежда уже подняла свои крылья, но боится ими взмахнуть.
– Нет,