— Я не «блюжу» и даже не «блюдю», — вторил товарищу Феклистов, — но с Витьком согласен. В данном случае честно делить — это не очень честно, пардон за тавтологию. Булатов, ты всю работу практически в одно лицо сделал, поэтому…
— Стоп! — прервал я этот благородный бунт на корабле. — Делим всё поровну на тех, кто участвовал в деле. Так будет всегда! Иначе в какой-то момент замучаемся выяснять, кто какой доли достоин.
— А меня, значит, как бы и не было? — оскорблённо поинтересовался Чпок. — Хоть бы ржавой копеечкой облагодетельствовали ради приличия.
— Белкам деньги не нужны, — парировал я. — Гадам ползучим — тоже. А белкогадам, получается, не нужны вдвойне.
— Издеваешься, хозяин?
— Есть немного. Но наша благодарность к тебе безмерна. Если что надо, ты говори, а я куплю. Коль такая плата не устраивает, то можешь уволиться прямо сейчас. Но квартплату с тебя брать начну и в холодильник лезть запрещу!
— Подумаю и список очень необходимого составлю. Только холодильник не трожь! Он же такой красивый! Особенно внутри.
— Вот и отлично. Пора ехать к Берштейнам, пока они от волнения разрыв сердца не получили.
Майю довезли без приключений. Отпустив Витьку с Геной возвращать пролётку, вошёл через чёрный вход в дом. Увидев бесчувственную внучку, Адам Гедеонович закатил глаза и рухнул на ковёр. Рахиль Натановна побледнела, но на ногах устояла. В очередной раз убедившись, кто в этом доме имеет «стальные яйца», а кто просто мошонку, я быстро проговорил:
— Успокойтесь! Жива! Давайте отнесу Майю в спальню, а потом всё расскажу по порядку. Ждите здесь. Пока достаточно лишь служанок!
Уложив девушку в кровать, спустился в столовую. Для начала выложил на стол бумаги Берштейнов, в которые Гедеонович сразу же вцепился мёртвой хваткой. Потом перешёл к основному повествованию, сильно подкорректировав историю спасения.
— Значит так. Как видите, вы снова стали счастливыми обладателями своего семейного дела и Майи. Похитители же вашей внучки отправились туда, откуда не возвращаются. Вся банда без исключения.
— Родион, не слишком ли много убийств вы на себя взяли? — спросила Рахиль, пристально посмотрев на меня. — Я бы их собственными руками придушила, но это эмоции. А хладнокровно лишить жизни…
— Не слишком, — перебил я. — За меня беспокоиться не надо. Поверьте, не все вопросы решаю подобным манером. К сожалению, я вам ещё не рассказал о неприятных вещах. Вашу внучку обесчестили.
— Как⁈ — вскочила женщина, услышав такое.
— Без разрешения, конечно. Потом собирались повторить и убить. Майя случайно увидела лицо главаря. Он испугался, что его могут опознать, и решил вам внучку не отдавать. Ещё немного, и Майю пустили бы «по кругу». Так что не было у меня ни желания, ни возможностей вести душевные разговоры с бандитами.
— Одни убытки… — простонал Адамчик. — И кому теперь будет нужна в жёны опороченная еврейка? Она же из нормальной семьи, чтобы «вскрытой банкой», словно распоследняя шикса, позориться! Какой идиёт позариться? А я ведь рассчитывал на хорошую партию с шикарным годовым доходом!
— Заткнись! — с ненавистью прошипела Рахиль Натановна. — Ещё одно слово, и я выбью все твои вставные зубы! Нашёл время думать о выгоде!
— Потом поругаетесь, — прервал я ту семейную сцену, испытывая по отношению к старому еврею те же эмоции, что и Рахиль. Сильно она в прошлых жизнях нагрешила, раз ей в мужья такое ублюдочное недоразумение досталось. — Вопрос в другом. По желанию Майи я сделал так, чтобы она забыла последние сутки. Если ещё помните, я одарённый, поэтому кое-какие способности имею.
Когда она проснётся… скорее всего, завтра вечером или ночью необходимо подсунуть ей удобоваримую сказочку, куда делись два дня из её памяти и почему находится в таком скверном состоянии. Пока ехал, придумал один вариант. Был приступ лунатизма. Во время него Майя упала с лестницы, ведущей из спальни на первый этаж, и сильно покалечилась. Сотрясение мозга и все дела…
— Про лунатизм — это хорошо. Майя им в детстве иногда страдала. Но он никак не стыкуется с потерей девственности, — возразила мне Рахиль.
— Вот тут ничего в голову не приходит. Не знаю… Быть может, табуретку там какую в руках держала? Ножка от неё и испортила то место, в которое должен входить муж во время первой брачной ночи?
— Родион? И как вы себе это представляете?
— Даже представлять не хочу! Но ведь какое-то объяснение необходимо? Готов выслушать вас.
— Ну… — задумалась женщина. — Нет! Не придумывается! Ваша проклятая ножка от табурета теперь у меня перед глазами стоит. К тому же ею можно объяснить, почему не вызвали доктора. Уж слишком постыдная травма, чтобы о ней узнали посторонние. Хорошо, пусть будет ваш вариант. Но чтобы увечье выглядело естественно, необходимо нанести и иные травмы около… Ну, вы сами понимаете, около чего.
— Даже не уговаривайте! Не буду! — выставив перед собой руки, стал отнекиваться я.
— Родион, я вам и не дам! Вы и так видели у Майечки больше, чем того следовало. Сама справлюсь. Она точно не проснётся?
— И даже ничего не почувствует.
— Ещё лучше! Для начала примерно прикину на себе, как должны выглядеть ссадины и…
— Без подробностей, Рахиль Натановна!
— Простите, — смущённо улыбнулась она. — Увлеклась. Больше не буду портить вашу психику. Что мы ещё должны знать?
— То, что память когда-нибудь вернётся. Уже в очень зрелом возрасте. Теперь о тайне сегодняшнего дня. Где родители Майи?
— Под Тулой по делам. Вернуться недели через полторы.
— Значит, их отбрасываем в сторону. Просто расскажите им нашу сказочку, не упоминая реальные события. Так надо. Но остаются служанки.
— Я им хорошо заплачу, и будут держать рот на замке.
— Опять убытки? — встрепенулся Адамчик.
— Заткнись, козёл! Помни про зубы! Мы тут внучку спасаем, а не торгуемся! Не обращайте на него внимание, Родион. Яхве ещё при рождении мужа умом обделил.
— Без претензий, — улыбнулся я. — Но деньги не решат проблему. Служанки случайно могут проговориться или начать шантажировать. Поэтому предлагаю провести над ними небольшой ритуал, чтобы держали рот на замке.
— Отличное решение! — воскликнул старик. — И платить не надо!
— Именно, Адам Гедеонович. Но есть одна заковыка. Для ритуала мне необходим мужчина одной с ними крови. Служанки ведь еврейки?
— В моём доме всё должно быть кашерно! Конечно, да!
— Значит, вам придётся тоже поучаствовать.
— А вот тут, конечно, нет. Я старый больной человек и…
— Или придётся заплатить.
— Согласен, если не больно, — быстро сдался этот скряга.
— Я верил в вас! Тогда прошу наверх.
В