— Тут вы правы, — повинился я. — Надо было в тихом местечке подкараулить, чтобы без свидетелей.
— Родион… — сбавив накал, вздохнула профессор. — Что с тобой случилось? Ведь был же тихий, робкий мальчик.
— Удобный, вы хотите сказать? Был. Надоело. Нет, Анна Юльевна, ездить на себе больше никому не позволю. Вы же сама из непокорных. Так что не надо мне сказки рассказывать, будто бы просто сбежали от «золотого» студентика и из-за этого на вас насели. Ведь было же ещё что-то? А?
— Удар коленкой по тому месту, которое вы, мужчины, очень бережёте, — нехотя призналась она. — Чётко попала с перепугу и силу не сдерживала.
— Да лучше по морде получить, чем такое! — расхохотался я. — Моё уважение! И буду теперь знать о ваших наклонностях! Надо предупредить Кудрявого, чтобы тоже случайно не огрёб. Он мне товарищ, как-никак. Да и мужскую солидарность никто не отменял.
— Всё веселишься?
— Есть немного. Но вы же недавно сами сказали, что аристократы ценят лишь силу, а в наши с ними отношения преподаватели не вмешиваются. Так что, какие претензии?
— Поняла, Родион. Тебе хоть кол на голове теши. Кстати, Сергей Витальевич просил передать, что если будут проблемы со знатными студентами, ты можешь к нему за помощью обращаться. Он своих старается в обиду не давать… По возможности, конечно. Но этих самых возможностей Дракон имеет больше, чем я. И уж если кого признал своим, то всегда вступается.
На этом тему закрываем. Устное внушение ты уже получил. Осталось наказать более предметно. За драку в стенах Академии «награждаешься» трудовой повинностью. Расставь по алфавиту… демонскому, конечно, книги в академической библиотеке.
— Все⁈ — возмутился я. — Пардон, но это свинство!
— После следующей выходки все разложишь, — ехидно пояснила профессор. — Но на первый раз ограничишься лишь отделом рунописи. Стеллажи с первого по третий возьмёшь. Третьекурсники прошлого учебного года там всё основательно перепутали. Заодно и алфавит Преисподней вспомнишь.
— Их несколько.
— А я не говорила, что легко будет.
— Можно вопрос? Как наказаны Хаванский с дружком? Они тоже в драке участвовали.
— Не того полёта птицы, чтобы полы мыть или библиотекарями подрабатывать. Но они оба на боевой кафедре, и там Дракон их на занятиях как следует «отдраконит». До кровавых соплей! Что, естественно, будет являться не наказанием, а углублённым учебным процессом. Так что ты ещё со мной легко отделался. Не ной и помни доброту несравненной профессорши Гладышевой!
— Вы мой кумир! — с улыбкой и лёгким поклоном ответил я.
— Тогда иди в библиотеку. Тебя уже ждут.
Спустившись на минус первый этаж Академии, я представился сухой недовольной старухе с тёплой шалью на плечах. Среди студентов за смотрительницей библиотеки закрепилось прозвище «Баба-яга». Ей оно хорошо подходило. Ворчливо распинаясь на тему бездарной молодёжи, не желающей ничему учиться и соблюдать порядок, она проводила меня к заветным стеллажам.
Окинув взглядом место своего наказания, быстро приступил к делу. Несмотря на наличие различных демонских диалектов, достаточно легко сортировал книги, мимоходом отмечая, что здешние научные труды являются абсолютным примитивом по сравнению с теми, что я изучал в прошлом мире. Со своими знаниями, доставшимися от Ликвидатора Сидо, уже сейчас могу стать не просто профессором, а целым академиком. Светилом мировой лингвистики!
Неожиданно за одним из стеллажей послышался шорох. Замерев с очередной книжонкой в руке, я прислушался. Точно! Кто-то прячется! Но кроме меня и Бабы-яги, ушедшей на свой бессменный пост, в столь неурочный час мало кто среди книг прогуливается. Тем более в самом начале учебного года, когда идёт повторение пройденного, без домашних заданий.
Поставив книгу на полку, достал из кармана кастет. Пусть лучше он не пригодится, но будет под боком. Если меня хочет прижать «золотая» молодёжь, то не факт, что оружие не понадобится. В этом мире, впрочем, как и в прошлом, у одарённых подростков часто крышу сносит. И чем сильнее Дар, тем невыносимей парень или девица.
Поэтому на выходки молодых аристократов часто закрывают глаза. Годам к двадцати пяти большинство приходит в норму и уже не руководствуется одними эмоциями, становясь достаточно разумными людьми и избавляясь от юношеского эгоизма. Но до этого времени мне ещё дожить нужно.
Резко заскочил за стеллаж, готовый к драке, но тут же замер, увидев перед собой всего лишь одну девушку. При моём неожиданном появлении она тихонечко взвизгнула и испуганно прижалась к стене.
— Здравствуйте, Ирина, — равнодушно поздоровался я с Мозельской. — Вам чем-то помочь?
— Здр… День добрый, Родион. Нет. Я искала вас.
— Что-то недоговорили во время нашей прошлой беседы? Вспомнили и теперь желаете продолжить?
— Опять не угадали, — вздохнула она, опустив глаза. — Я хочу поблагодарить вас за оказанную помощь. Сама бы я против Хаванского не справилась. И не могу не извиниться за свою хамскую выходку после неё. Признаться, тогда наговорила лишнего. От пережитого страха и унижения, чего уж скрывать. Для этого ждала вас после занятий, но вы ушли к профессору. Но так даже и лучше, что никого нет. Ещё раз извините, Родион. И спасибо. Всю ночь мучилась, что так несправедливо с вами обошлась.
— Да ладно. Бывает. Извинения принимаются, — пробормотал я, удивившись поступку Мозельской. — Если что, смело обращайтесь.
— Нет! — категорично ответила девушка.
— Ну, значит, нет.
— Вы неправильно поняли! Рядом со мной вообще лучше не находиться. Вы и так, защищая меня, влипли в неприятную историю с Хаванским. Если же все увидят, что общаетесь с Мозельской, то совсем авторитет среди аристократии растеряете. Не хочу доставлять вам дополнительных проблем. Вообще никому не хочу, поэтому предпочитаю жизнь одиночки. Услышьте меня и сделайте правильные выводы! Прощайте!
Быстро протараторив свои признания, Ирина чуть ли не бегом покинула библиотеку. Я же остался стоять с открытым ртом и одним-единственным вопросом в голове: ”ЧТО это было?”.
Глава 17
Со своим наказанием я справился в два раза быстрее, чем предполагала профессор Гладышева. Даже вечно недовольная Баба-яга пробурчала, что порядок идеальный. Но хорошего настроения мне это не прибавило. Мало было одной беды в виде Аничковой. Теперь ещё и непонятная Мозельская нарисовалась.
Судя по лицу Ирины, она слегка паникует. Почему? Как-то связано с её родителем, имеющим не самую хорошую репутацию или что-то личное терзает девушку? К сожалению, в женских вопросах из меня эксперт аховый. Но ясно одно: Ирина находится не в своей «тарелке». От таких индивидуумов можно ожидать всякого.