— А кто этим до меня занимался все два года?
— Сама. Но раз напросился быть моим помощником, то начинай помогать.
— Вообще-то я не напрашивался.
— Пропуск в секретный отдел библиотеки ещё заслужить надо. По мне, так цена адекватная. Ну а если считаешь, что подобная работа тебе не по плечу, то… Можешь застрелиться с горя, — хихикнула она. — У тебя же теперь два отличных пистолета есть.
— Очень смешно, профессор, — вздохнул я. — Но всё равно спасибо, что коробки пристроили. Пошёл-ка я в аудиторию. Через десять минут лекция начнётся, и нужно хорошее место застолбить, чтобы ни одного вашего умного слова не пропустить.
— Только близко от меня не садись, — продолжала веселиться Анна Юльевна. — Ты же теперь вооружён и очень опасен.
— Точно! Опасен! Нужно будет есаулу про ваше исключительное чувство юмора рассказать. Где и при каких обстоятельствах я познакомился с ним, тоже поведаю.
— Извини, погорячилась, — мгновенно посерьёзнела Гладышева, поняв мой намёк. — Ты теперь мой самый любимый ученик… Во всяком случае, до той поры, покуда мы с Иваном Игнатьевичем встречаемся, и он не знает, кто я такая на самом деле.
Выйдя из кабинета, пошёл в нашу аудиторию. Неподалёку от неё увидел несколько незнакомых лиц. Явно дети аристократов, судя по сшитой на заказ форме и наличии у всех сабелек в дорогих золочёных ножнах. Эти детишки имеют право их носить, поэтому не преминули сразу выделиться из толпы «сермяжников». Показывают с помощью парадного оружия свой высокий статус.
Хотел было мимо пройти, но меня привлекла явная разборка между «золотой» молодёжью. В принципе, плевать, как высокородные сосунки время проводят, если бы в ней не участвовала Ирина Мозельская. Причём она находилась в однозначно затруднительном положении.
— Не смей показываться мне на глаза! — прижав бордовую то ли от страха, то ли от смущения девушку к стене, с угрозой в голосе вещал высокий блондин. — Пусть твой Род и считается как бы знатным, но против моей семьи ты, Мозельская, никто! Мне стыдно дышать с тобой одним воздухом! Поняла?
— Так и не дыши! — с лёгкой дрожью в голосе попыталась огрызнуться Ирина. — Учти! В стенах Академии твои родственнички ничего не значат, потому что все студенты равны в правах.
— В стенах Академии тебя, слабачка, я и без родственников в лепёшку раскатаю! И все мне за это только спасибо скажут.
— Непременно скажем, — хохотнул стоявший рядом с ним рыжеволосый студент.
— Господа, — отодвинув плечом блондина, произнёс я. — Извините, что прерываю вашу занимательную беседу, но нам с Ириной Вячеславовной пора в аудиторию.
— Отвали, быдло! Не видишь, с кем дело имеешь⁈ — тут же взъерепенился аристократишка. — И если ещё раз без дозволения влезе…
Договорить он не успел, так как согнулся от боли. Не люблю, когда меня нехорошими словами называют, поэтому от всей души влепил нахалу кулаком в солнечное сплетение. Его рыжий дружок попытался вмешаться в «учебный процесс» и даже успел замахнуться, но лёгкий удар по кадыку ребром ладони заставил бедолагу схватиться за горло и что-то бессвязно прохрипеть.
— Слышь, неуважаемые, — начал я разъяснительную беседу. — Вы правильно заметили, что у нас здесь все равны. В следующий раз буду бить на поражение, если услышу хотя бы одно оскорбление в мою сторону или в сторону студенток моей кафедры.
Оба парня ничего отвечать не стали. Быстро придя в себя, они попытались продолжить выяснение отношений. Но, видимо, до этого дня ещё ни разу не получали достойного отпора. Не уверен, что они вообще когда-нибудь участвовали в благородной уличной драке. А это вам не на дуэльках козликом скакать!
Достаточно было одной подсечки и парочки незатейливых грязных приёмчиков, чтобы оба противника распластались на полу. Правда, попинать их не успел.
— Что здесь происходит⁈ — раздался громовой голос начальника военной кафедры.
— Отрабатываем приёмы, Сергей Витальевич! — моментально отреагировал я. — Господа аристократы хотели поделиться своими, а я, соответственно, показал, чему нас обучили в Академии.
— Он напал на представителей дворянских фамилий! — с пола прогундосил рыжий, двумя пальцами пытаясь остановит кровь из носа.
— Здесь нет дворян! — гаркнул Дракон. — И если пара студентов-боевиков не смогла одолеть одного лингвиста, то это говорит о вашей низкой боевой подготовке! Быстро всем разойтись по аудиториям! Булатов! После учёбы доложить о происшествии профессору Гладышевой! Ты, слава богу, не на моей кафедре, так что пусть Анна Юльевна сама придумает способ наказать тебя за непристойное поведение.
— Всенепременнейше! — нагло улыбаясь, поклонился я. — Разрешите нам с сокурсницей покинуть ристалище? А то уж больно поучиться хочется.
— Сгинь!
Взяв растерянную Ирину под руку, я неспешно двинулся в сторону нашей аудитории. Правда, только до первого поворота. Как только свернули за угол, Мозельская резко оттолкнула меня и зло прошипела:
— Не смей прикасаться ко мне своими грязными лапами! Кто тебя просил вмешиваться в выяснение отношений между теми, которым ты и в подмётки не годишься⁈
— Это вместо спасибо? — опешил я.
— Ты опозорил меня! Теперь на каждом углу будут говорить, что я, Ирина Мозельская, пользуюсь защитой холопов и не способна отстоять собственную честь!
— Кажется, ты до этого и сама очень успешно позорилась.
— Не смей, сермяжник, мне тыкать!
— К курицам на Вы не обращаюсь, — огрызнулся и, не оглядываясь, пошёл в наш учебный класс.
Да уж! Помог, называется! Наладил контакт! По всей видимости, с «золотой» молодёжью мне ничего, кроме неприятностей, не светит. С Мозельской уж точно. Но есть ещё и Дарья Аничкова. Быть может, она поадекватнее? Хотя вряд ли. Судя по криминальной хронике, дочка «Иванова» совсем без головы.
Зайдя в аудиторию, огляделся. Почти все уже в сборе. Заметил и Аничкову. Она уселась на последнем ряду. Больше на нём никого не было. Понятно: показывает статус и пока никому не разрешает сидеть с собой рядом. Эту «честь» ещё заслужить нужно.
Лида Хвостова помахала мне рукой и показала на пустое место около себя. Туда я и направился.
Практически следом вошла профессор Гладышева. Она быстро пробежалась по списку, отмечая присутствие студентов. А Мозельской до сих пор нет. Не иначе, заблудилась. Не! Вот и она. Злющая, как собака, девушка без стука вошла в аудиторию и молча, без объяснений забралась на последний ряд. Правда, села не рядом с Аничковой, а с другого краю. Видимо, между ними тоже нет особой любви.