7. Эмиль
Уставившись на девчонку, никак не реагирую на ее хлипкий “привет”. Вместо этого молча пожираю глазами образ.
Темные густые волосы длинными волнами рассыпались по белому одеялу, прикрывающему плечи и шею. Тонкие руки выглядывают наружу, сжимая края. В правой ладони телефон. Горящий экран снизу подсвечивает нежное лицо, делая акцент на верхней губе, идущей четкой линией с двумя треугольничками посередине и приподнятыми уголками на концах. Будто Малина в шаге от того, чтобы мне улыбнуться. Искренне и тепло. Глаза совсем черные и большие во мраке. Тускло мерцают. Густые брови вразлет, чистый лоб, аккуратный прямой нос, овал лица сердечком.
Такая вся… Бесит!
Смотрю и чувствую, как накаляюсь внутри до предела. И одновременно глаз не отвести.
Как невозможно перестать смотреть на видео с жуткой катастрофой, хотя уже вся кожа в холодном поту, а воображение фиксирует каждую секунду для будущих кошмаров.
Вот и Малина эта… Словно воплощение моей личной катастрофы.
Все плохое и болючее проникает сейчас в ее образ, неразрывно вплетаясь в него. Эта лживая невинность, прямой, будто ни в чем неповинный взгляд. Робкое дружелюбие, которое, я чувствую, она готова проявить.
Это все ненастоящее, показное.
Все ради денег моего отца и комфорта своей матери. И своей собственной задницы, конечно. Чтобы богато и в тепле, да?
Мелкая фальшивая сучка… Сколько ей кстати? Восемнадцать то есть? Трахать уже можно? Или будет потом заявой угрожать? Интересно, разводили с мамочкой уже так кого-то?
Склоняю голову набок, прикидывая. Делаю пару шагов в её сторону. Она нервно повыше натягивает одеяло, будто под ним нет ничего…Эта внезапная догадка мгновенно ускоряет мой пульс и зажигает кровь. Что… Правда что ли?
Взгляд соскальзывает на женские пальцы, вцепившиеся в края одеяла, словно пытаясь заставить девчонку их разжать. Мне теперь интересно…
– Твой отец настоял на том, чтобы мы сегодня остались у вас, – сбивчиво объясняет Малина.
Кончик ее языка при этом юрко проходится по верхней губе в казалось бы совершенно не окрашенном сексуально жесте, но моему телу плевать – оно ловит намек и посылает электрический укол в пах. Внутренне сокращаюсь, ловя пока что совсем легкую эротическую вибрацию.
– Да, я понял. Ты конечно сопротивлялась, но он настоял, – тяну, выкидывая сигарету и упираясь ладонями в перила.
Сколько теперь до ее балкона? Метра два?
– Просто ты у нас очень послушная, да? – я криво улыбаюсь, ловя ее смущенный взгляд на своем голом теле.
На мне ведь только боксеры, которые уже немного оттягивает привставший член. И моя будущая "сестренка" заметно сглатывает, с трудом отлепляя оттуда глаза и уставившись мне четко в переносицу.
– Не понимаю твой сарказм по этому поводу, – глухо отбивается, – Кстати, я не знала, что здесь твоя комната, Назар Егорович ничего не сказал и…
– Какой же это сарказм? – хмыкаю, игнорируя ее разъяснения про комнату.
Мне не до них – я обдумываю, как бы до нее добраться.
Прыгать – не вариант. Далековато. Но есть окно и широкий парапет…
– Всего лишь хочу узнать тебя поближе, Малинка. То, что ты покладистая, когда настаивают, мы уже выяснили с тобой, да? – нахально подмигиваю ей и под испуганный девчачий писк перемахиваю через перила.
– Что.. Что ты делаешь?! – взвизгивает она, подскакивая с кресла, – Ты больной?! Убьешься!!!
О, черт, если и убьюсь, то только потому, что одна мелкая кукла решила мне внезапный стирптиз устроить, выпрыгнув из одеяла как черт из табакерки!
При виде ее бледно светящегося в сумраке, голого тела, прикрытого лишь белым кружевным просвечивающим бельем, у меня отъезжает нижняя челюсть, а вместе с ней и правая нога с парапета.
Твою мать! Скольжу! Малина визжит!
Рывком намертво хватаюсь за выступ окна и чудом удерживаю равновесие. Из-под ногтей, кажется, сейчас кровь пойдет.
Малина в шоке прикрывает рот ладошками, но лучше бы трусы с лифчиком закрыла, потому что я вижу темные ареолы ее сосков и черную полосочку волос между ног сквозь прозрачный, расшитый белыми цветочками гипюр.
Не то, чтобы я в первый раз подобное вижу, но уж вышло как-то слишком неожиданно!
Делаю усилие и, сгруппировавшись, хватаюсь за перила ее балкона. Она отступает на шаг. Глаза огромные как у олененка, губы сложены в идеальную "о". Прикрыться так и не додумывается, и я начинаю подозревать, что это специально.
Стесняться ягодке действительно нечего. Хорошенькая…
Не высокая, не пышная, не худая, не сильно спортивная, но вся какая-то ладная. Мягкая и нежная даже на вид. Малинка в сливках.
От ассоциаций, закруживших в голове, непроизвольно облизываюсь и перемахиваю через перила на ее балкон. Кажется, только сейчас она выдыхает.
– Ну ты и придурок, оказывается, – шепчет то ли с осуждением, то ли с восхищением, пятясь от меня.
– Всего лишь решил, что так удобней говорить, – усмехаюсь, наступая.
Взгляд соскальзывает с ее лица на аккуратную грудь, просвечивающую под белым кружевом. Моя кожа начинает гореть. Жар словно углубляется в тело и стекает по позвоночнику к паху. В голове бедлам. С одной стороны эта девка мне противна самим своим существованием, а с другой… Выплеснуть свою агрессию таким путем настолько заманчиво, что у меня темнеет в глазах.
Трахнуть свои проблемы в буквальном смысле – отличный же вариант!
– Куда ты пялишься! – до Малины будто только сейчас доходит, к чему идет дело, – О, черт! Не подходи! – и она, метнувшись мимо меня обратно к креслу, хватает одеяло, – Даже не думай! – шипит, заворачиваясь в него как в кокон.
– А может не стоит тогда расхаживать голой, чтобы никто ничего не думал,– насмешливо выгибаю бровь.
– У меня нет никакой одежды с собой, не в платье же спать! – восклицает девчонка, – И вообще я никого встретить не рассчитывала!
– Ну да, сама невинность, я уже понял, – киваю с издевкой, снова подходя к ней вплотную.
Из-за разницы в росте Малина задирает голову, чтобы смотреть мне в глаза. Облокачиваюсь на перила и за руку подтягиваю к себе девчонку еще ближе. Она молча дергается, показывая , что против, но слишком слабо, чтобы воспринять это всерьез.
Не удержавшись, тяну воздух носом. Пахнет гелем для душа, чистотой и чем-то кисловато-сладким, вяжущим, и правда ягодным…Обалдеть. Даже немного ведет. Еще и темные глаза ее так близко и влажно мерцают, яркие губы приоткрыты, румянец на щеках…
– Рассказывай, что ты любишь? – хрипло интересуюсь я, ведя пальцами по нежному предплечью. У нее мурашки, и мне очень хочется верить, что это не от ночной прохлады, а