— Понятно. А кто выделен для огневой поддержки с моря?
— Три фрегата встанут на шпринг возле устья Альмы, чтобы прикрывать фланг наступающих французов. Три фрегата — напротив плато южнее устья Альмы. Как раз в тылу русской армии. Они там картечью все сметут, если только кто появится. Обеим группам придано по три парохода. Но пароходы не будут принимать участие в обстреле берега, а должны находиться поблизости от фрегатов, если вдруг кому-то понадобится помощь в маневрировании.
— И когда они должны занять свои позиции?
— Сразу же, как рассветет. Для ускорения процесса фрегаты будут отбуксированы пароходами прямо в заданные точки. Именно поэтому выделили на каждый фрегат по пароходу.
— Разумно, ничего не скажешь… Англичане и французы остались на месте? Пока бежать не думают?
— Все на месте. Но возле якорной стоянки сейчас два парохода крутятся.
— А что там на берегу?
— Противник стоит лагерем на побережье в трех километрах севернее Альмы. Наши заняли позиции на левом берегу Альмы. Причем снова недооценили угрозу на левом фланге. Кроме одного батальона пехоты там больше ничего нет
— И мы ничем помочь не в состоянии… Жаль… Поэтому вступим в игру уже после сражения на Альме. Вряд ли наши его выиграют, но по крайней мере нанести серьезный урон противнику смогут. Вот тогда и посмотрим, что князюшка предпримет. Захочет топить флот, или нет.
— Так может мы его сейчас — того?
— Рано. Пусть он обгадится по максимуму. Будет он сейчас на Альме, или нет, уже неважно. От его присутствия, или отсутствия, ничего кардинально не изменится. А вот если отдаст приказ о затоплении флота — это аут. Кроме вреда он больше ничего не принесет. Меншиков ведь не сам по себе, с ним связана целая свора влиятельных аристократов в Петербурге. Вот и надо набрать на него самого и его подельников компромата побольше. А это можно сделать, только пошарив в его черепушке. Ваня, ты как? Готов? Не против побыть калифом на час? То бишь светлейшим князем?
— Так точно! Готов, Ваше превосходительство! А когда?
— Как сказал Джон Сильвер из «Острова сокровищ», как можно позже, вот когда. Не раньше, чем он отдаст приказ о затоплении флота. Чем вызовет бурный протест у Корнилова. Да и не только у Корнилова. Вот тогда и проведем смену командования в Крыму.
— А если он не отдаст такой приказ?
— Значит еще поживет. До первой своей глупости, граничащей с предательством…
Закончив обсуждение новостей, посмотрел «кино», снятое Гансом с разных высот. Переполох мы устроили изрядный. Все атакованные цели утонули очень быстро. При отсутствии водонепроницаемых переборок другого варианта и ждать не стоит. Тех, кто уцелел, подобрали быстро спущенные на воду шлюпки с ближайших кораблей. Но мыслить англичане и французы начали в верном направлении. Так и не поняв, каким именно образом эти коварные азиаты русские умудрились снова подорвать семь кораблей восемью минами, сделали попытку помешать дальнейшим атакам, патрулируя прилегающую к якорной стояке акваторию двумя пароходами. Чтобы они если и не смогли обнаружить и уничтожить русских диверсантов, то могли хотя бы их отпугнуть, не дав возможность действовать абсолютно беспрепятственно. Правда, патрулировали пароходы очень близко к стоящим на якоре кораблям. Причем только со стороны моря. Там, где произошли взрывы. А это значит, что у нас есть возможность устроить как минимум еще одну такую же «побудку».
Удалившись от берега на достаточное расстояние, обошли вражеский дозор, находящийся южнее мыса Лукулл, и снова направились к устью реки Бельбек. Надо сообщить последнюю информацию в Севастополь. Наши береговые посты должны были слышать взрывы в море, да только вряд ли что поняли. А с рассветом все равно ничего не поймут, поскольку кораблей возле Лукулла стоит довольно много, торчащие из воды мачты могут просто не различить на их фоне, а все деревянные обломки за ночь унесет ветром и течением. Да и не до созерцания вражеской армады будет наблюдателям, когда обнаружат французские фрегаты, идущие к берегу. Поэтому информация о том, что флот противника у мыса Лукулл лишился последних трех винтовых линейных кораблей, а также еще двух парусных, парохода и фрегата, дойдет до Севастополя нескоро. А когда дойдет, то ей могут просто не поверить.
Когда на следующее утро солнце выглянуло из-за вершин холмов, «Лебедь» уже подходил к месту назначения. Ганс прошелся над побережьем, но ничего подозрительного не обнаружил. С берега за нами уже наблюдают, поскольку обнаружили издалека. Но ажиотажа нет, «Лебедь» здесь уже не впервые. Снова спускаем катер на воду и он идет к берегу, где его уже поджидают. Но разговор на этот раз длится дольше, и на катер передают запечатанный пакет. А вот это плохо. Как бы князюшка не попытался на нас лапу наложить. Разумеется, ничего у него не выйдет, но конфликта в этом случае не избежать. Что меня совершенно не устраивает. Не в том плане, что опасаюсь каких-то пакостей с его стороны. А в том, что проблему под названием светлейший князь Меншиков придется решать срочно и радикально. Чтобы он еще чего-нибудь не учудил.
Но беспокоился я напрасно. В пакете оказалось частное письмо от Корнилова. Адмирал подготовил несколько экземпляров послания и отправил на все береговые посты, поскольку не знал, где мы появимся в следующий раз. Текст содержал обтекаемые фразы общего содержания, из которых непосвященные не смогли бы ничего понять, если письмо угодило в чужие руки. Заканчивалось письмо весьма интересной фразой.
«…Юрий Александрович. Вы оказались абсолютно правы. Прилагаю все силы для решения насущных вопросов. Надеюсь на скорую встречу».
Кроме меня никто не поймет. Молодец Корнилов, с понятием секретности у него все в порядке. Ну а большего мне и не надо. За оборону Севастополя и сохранность Черноморского флота теперь можно быть