— А почему ты с нами не хочешь? — расправил плечи Серега. Рожа красная, глаза пьяные, язык заплетается.
— Так детство в жопе больше не играет!
— А мы, по-твоему, в детство тут играем?
— Вы играете в деньги! Вся ваша… вся наша суета из-за денег. А я деньги без всякой суеты делаю! И вообще, давай завтра поговорим!
— А давай сейчас!.. Ты почему Вишняка не замочил?
— А мы взяли Миндаля?
Три месяца прошло, а Миндаль как в воду канул, ни с кем на контакт не выходил. Может, уже и не выйдет никогда. А Вишняк до сих пор в режиме ожидания. Комнату ему в коммуналке сняли, на работу устроили, первое время следили за ним, а сейчас он сам за все в ответе. Если вдруг Миндаль сунется к нему, Вишняк позвонит. А может, и нет… На тонкого все. Или даже на дохлого, потому что пропал живой интерес к пацану, который мог убить и Клару, и Семена.
— Миндаль твой уже давно с концами пропал, а ты все ждешь… Нет, если не можешь Вишняка замочить, ты скажи… Или ты ему все простил?
Дверь вдруг открылась, в трапезную ввалился Судак, живчик, даже внешне чем‐то напоминающий Сипая. Тот «шестерил» Селезню, а этот в пристяжи у Сереги.
— Сергей Иванович, вы просили юную и невинную! — голосом конферансье объявил Судак.
В трапезную втолкнули темноволосую девушку в прямой кожаной куртке. Средней длины юбка на узких бедрах, колготки с люрексом, изящные сапожки на каблучке. Одета девушка хорошо, но главное богатство скрыто в глазах. Вернее, выставлено на показ. В глазах — чистой воды и небесной глубины — крупные сапфиры. Нежный овал лица, четкие надбровные дуги, изящный носик, пухлые губы.
— Пустите! — упиралась девушка. Но Коряга толкал ее в спину, а Судак тянул за руку.
— Я не понял, это что за беспредел? — Семен подорвался, подскочил к Судаку, грубо оттолкнул его.
А Серега толкнул его. В спину. Не сильно, но толкнул.
— Малый, ты чего? — Он обращался к Семену, а смотрел на шатенку, пуская слюни. — Ты ее знаешь?
— Нет!
— Тогда в чем проблема?!
Шатенка, увидев в Семене защитника, с мольбой смотрела на него. Уйти она не могла, здоровенный Коряга подпирал ее сзади.
— Кто это? — Семен угрожающе глянул на Судака, а сердце сжалось в нехорошем предчувствии. Серега продолжал «славное» дело Селезня, торговал живым товаром за милую душу, проститутку мог выписать в любое время дня и ночи. Но здесь что‐то другое.
— Так сама напрашивалась! — чувствуя поддержку главного босса, осклабился Судак.
— Где напрашивалась?
— Да крутилась у ворот, всеми частями тела вертела.
— Неправда, я подругу ждала!
— Так, может, и подругу давай сюда? — засмеялся Серега.
— Какую подругу? — Семен резко повернулся к нему. — Ты что несешь?! Забыл, как Селезень беспределил? Как баб насиловал!.. Анютка, Сонька… Сонька не была проституткой, и Селезень ее за это замочил!.. И чем все это закончилось, а? Где Селезень?.. Беспредел порождает беспредел! Чьи это слова? Или уже забыл, о чем сам говорил?
— А ты чего завелся? Хочешь телку, так и скажи!
— Короче! — Семен обошел девушку, надвинулся на Корягу, и тот сдал в сторону. — Иди погуляй!
Коряга кивнул, вышел, и Семен остался в раздевалке наедине с шатенкой. Нельзя отпускать эту Красную Шапочку, пока на улице волки.
— Где ты живешь? — спросил он.
— На Первомайской.
— А здесь что делаешь?
— Так подруга у меня с Победы. Мы в кино собирались.
— Здесь тебе такое кино могут показать!..
— Да я уже поняла.
Семен даже не спросил, как девушку зовут. Ни к чему. Отвезет ее домой, и дело с концом.
— Поняла! — передразнил он.
Его БМВ стоял во дворе бани, выехал за ворота, и сразу улица Победы. Это Селезень в деревне парился, а у Сереги в городе три бани или даже уже четыре. Народ любит повеселиться, особенно с девочками.
— А меня Оксана зовут! — Девушка сидела на пассажирском сиденье, плотно сомкнув ноги, руки лежали на коленках — сама невинность. Улыбка нежная, взгляд ясный, как будто все богатства мира в нем на солнце светятся.
— Ты бы не гуляла, Оксана, по ночам одна.
— Да какая ночь? Вечер еще… Ну да, темно. И бандиты…
— Почему бандиты?
— А сейчас везде бандиты… Я сама из Москвы, а здесь… — Оксана запнулась.
— Чего замолчала?
— Да нет, не надо.
— Что не надо?
— Нравится мне ваш город, — вздохнула она.
— Прячешься от кого‐то?
— Ну, не то чтобы… Нет, не буду говорить.
— Чего так?
— Кеша очень серьезный человек, я не хочу называть его имя.
— Так назвала же.
— Это не имя, это просто Кеша… В общем, он сбежал, а меня ищут.
— От кого сбежал?
— От бандитов. Сел в самолет и улетел. В Грецию.
— А тебя чего не взял?
— Так я на самолет не успела. Он позвонил, сказал, что ждет в аэропорту, а я не успела. Здесь и спряталась. Подруга у меня здесь, Лена Веретенникова, может, знаете?
— А должен знать?
— Да нет, она по кабакам не таскается. По баням тоже.
— А ты таскаешься?
— Таскалась. Но только с Кешей… Мне работа нужна, у меня деньги заканчиваются… — Оксана жалко смотрела на Семена.
Совсем еще молоденькая, такой легко голову заморочить, некто Кеша этим и воспользовался. А потом сбежал. А может, наврал, может, новую бабу нашел, а эту в утиль. Может, еще и посоветовал спрятаться где‐нибудь в глубинке.
— Работа… На завод же ты не пойдешь, — усмехнулся Семен.
— Кем на завод?
Его собственное производство расширялось, причем в сторону свободных площадей. Еще немного, и он свои цеха забором обнесет. И собственным офисом обзаведется. А там и собственной секретаршей.
— Ну, может, в делопроизводство куда‐нибудь…
Семен поспешил замять тему. Нет у него своего офиса, а в администрацию к тестю он такую красотку точно устраивать не станет… И вообще, с чего это он должен принимать участие в судьбе какой‐то московской вертихвостки? Из-под толпы похотливых мужиков, считай, вытащил, дальше пусть сама крутится. Официанткой пусть устраивается или на рынок фруктами торговать. И там, конечно, к ней приставать будут, но ему‐то какое дело?
— Я согласна, — нежно улыбнулась девушка.
— Эй!
Семен и хотел осадить ее, но не смог. Не решил он ничего с работой, но что‐то не хотелось разочаровывать Оксану.
— Я что‐нибудь придумаю, — кивнул он.
— Спасибо!
Ее мягкая, теплая от души улыбка завораживала, от волнения у Семена онемели кончики пальцев.
— Так я не понял, Кеша этот свалил из страны, а ты почему прячешься?
— Не знаю. Кеша сказал, если вдруг у него возникнут проблемы и он не сможет взять меня с собой, мне нужно будет спрятаться.
— То есть ты не знаешь, ищут тебя