— Да тут не кого-то, — так на него зыркнул заместитель Францева, что Баженов передумал закуривать. — Давай за руль садись! Аркадий Николаевич уже там. Ровнин, а ты чего застыл? Специального предложения ждешь?
Глава 6
— И кого такого завалили? — попыхивая сигаретой, осведомился Славян, выруливая со двора. — Неужто самого? Ну, па-а-анимаешь?
— Этот всех нас переживет, — отмахнулся Морозов, — даже не сомневайся.
— Да, да, нет, да, — хохотнул Баженов. — А кого тогда? Не просто же так нас Францев дернул?
— Сокола, — ответил Саша. — И важно даже не то, что его завалили, такая уж у братвы планида. Главное — как.
— Делов-то, — скривился Славян. — Я уж невесть что себе выдумывать начал.
— Сань, объясни для тех, кто на бронепоезде, о ком речь? — попросил у него Олег. За последние месяцы он научился в ситуации, когда что-то не знает, задавать вопросы без особого смущения и сложных речевых оборотов, состоящих из десятка «извините» и «если не сложно». — Что браток — уже понял. Но как высоко он стоял в иерархии бандитской Москвы, пока неясно.
— Бандит средней руки, — не стал лезть в бутылку Морозов. — Группировка не большая и не маленькая, с полсотни бойцов. В остальном классика — на востоке Москвы держат пяток оптовых и вещевых рынков, плюс крышуют обменники, магазины и игровые залы.
— И шлюх, — добавил Славян.
— Согласно традиции, — согласился с ним Морозов. — Олежка, я удовлетворил твое любопытство?
— Более чем, — кивнул юноша. — И как его положили? В подъезде два выстрела в корпус, а после один в голову, или же в машине взорвали? Что необычного-то?
— Обескровили, — невозмутимо произнес Морозов. — Полностью. До последней капли.
— Полностью? — изумился Баженов. — Да ладно?
— Так сказал Францев, а он, как вы понимаете, в подобных вопросах толк знает.
— Снова непонятно, — влез в беседу Олег. — Ну обескровили и обескровили. И что? Попался особо голодный вурдалак, вот и все. Нет, конечно, сам по себе факт смерти человека неприятен, но и пострадавший при жизни не ангелом был. В каком-то смысле этот кровосос услугу органам правопорядка оказал.
— Во-первых, конкретно в нашем случае неважно, кто погиб, всегда принципиально важна причина смерти, — жестко ответил ему Морозов. — Если один человек другого убил, кого-то током шарахнуло или бедолага просто с пьяных глаз в ванной утонул — это одно, тут юрисдикция не наша, пусть с этим коллеги разбираются. А вот когда руку, клык или свой дар к смерти людской кто-то из Ночи приложил — расклад другой и расследование будет проведено непременно. Независимо от того, кем был покойный или покойная — банкиром, бандитом или бомжом. Нам все равно, важен факт смерти и последующего за ней непременного наказания виновника случившегося. Кстати, странно, что тебе подобные азы растолковывать приходится. Мне казалось, что это давно пройденный этап.
— А во-вторых? — пропустив упрек мимо ушей, поторопил его Ровнин.
— Ни вурдалаки, ни даже упыри безмозглые никогда человека досуха не выпивают, — пояснил Саша. — Почему так — не скажу, поскольку сам не знаю, но, полагаю, эта традиция уходит в такую глубь времен, о которой даже Аристарх мало что знает. Более того, не выдаивать человека до последней капли — это одно из первых правил, которому матерые кровососы учат свежеобращённых ими людей. Хочешь убить — убей, но в венах кровь оставь, хоть сколько-то. А если не сделаешь так, то беда случится. Какая — неизвестно, но непременно. Догадываюсь, что дело в посмертии жертвы, за которое убийце после придется нести ответ после собственной конечной гибели. Но когда чего-то точно не знаю, то уверенно о том не говорю.
— Любопытно, — сделал пометку в блокноте Олег. — Саш, а ты сам Аристарха видел?
— Нет, — мотнул головой Морозов. — Он в мир выбирается раз в год по обещанию. Версии по местонахождению его логова, кстати, я слышал самые разные. Одни говорят, что Аристарх осел в Александровской слободе, поскольку там когда-то квартировал тот, кто его обратил, другие дом Пашкова упоминают, третьи вообще Кремль. Мол, обосновался он под Тимофеевской башней, в одном из подземелий, которых, как известно, под Кремлем как собак нерезаных. Но на деле правду в городе никто не знает. Ну — почти.
— Даже Францев? — усомнился Славян.
— За него не скажу, — признался Саша, — но и утверждать, что это так, не стану. Хотя я в данном случае скорее поставил бы на тетю Пашу. Встречался ли Аркадий Николаевич с Аристархом когда-то — это вопрос, а вот она его точно знает. Более того, этот вурдалачий аксакал, если верить тому, что я года три назад слышал, у нее в должниках ходит.
— Ни разу не удивлен, — снова влез в разговор Баженов. — От тети Паши и не такого можно ожидать. Вот ты, Мороз, в курсе, что она, оказывается, была пассажиркой яхты, которая носила название «Гранма»?
— Нет, — удивился Саша. — И что?
— Ага! — злорадно хохотнул Славян. — А еще меня вечно шпыняете, дескать, надо культурку подтягивать и первоисточники изучать. Еще и Олежку в пример ставите постоянно, а он наверняка тоже не знает, что это за яхта такая.
— Не знаю, — признался Ровнин.
— На самом деле знаете, — не стал дальше интриговать коллег Баженов. — Просто про само название не в курсе. Яхта эта в пятьдесят шестом шла в порт Сантьяга-де-Куба, но сбилась с курса, и потому почти сотня бородатых ребят с автоматами, которыми руководил Фидель Кастро, высадилась невесть где, а после долго шарохалась по мангровым болотам.
— Да ладно! — в один голос воскликнули оперативники отдела.
— Прикиньте! — довольный произведенным впечатлением, заверил коллег Славян. — Помните, мы в том месяце дело в «Ленинградской» раскручивали, где домовой отчего-то на американцев обозлился и наведенными кошмарами пяток туристов в психушку оформил? Так вот, там в одном из номеров я журнал иностранный полистал, что на тумбочке лежал, а в нем фотка черно-белая напечатана, где наша Павла Никитична стоит в обнимку с Че, Раулем и Камило Горриараном. В берете, в кубинской