— По пути я решил заскочить на Луну, Ведь все мы знаем, что там живут «Битлз». И Элвис — думаю, все знают этого великого чернокожего музыканта. Я хотел спросить у них, что мне делать дальше.
— Твою мать, какая же херня! — пронеслась в голове мысль у Завирдяева.
Когда дело дошло до Луны, он уже был не прочь прекратить этот фарс, однако попытавшись дернуться понял, что ничего не выходит. С одной стороны все это забавляло, но с другой окончательно хоронило серьезный имидж Завирдяева, в начале полета серьезно рассматривавшего свою персону, как лидера всемирной революции.
— Однако я что-то напутал, — продолжал не подчинявшийся голос, — и моя ракета пошла обратно к Земле. Потом я понял, что набрал недостаточно скорости. Конечно, я решил все исправить и добавить газу, но бортовой компьютер не дал мне это сделать и сообщил, что так на Луну я не попаду. Самое смешное, что бомбы, которые я выкинул, скорее всего тоже летят как-то похожим образом. Хорошо, что я выкинул не все. Скоро мне надо будет включать мою подсветку, и я не смогу быть с вами, но когда я ее выключу, вы снова сможете меня посмотреть. Чуть не забыл. Мне кажется, название той штуки было не то, которое я вам продиктовал. Она называлась… — пошли очередные буквы и цифры.
— А еще, — продолжил голос, — я хочу обратиться ко всем людям… по крайней мере к Западным нациям, потому что в последнее время мне, как и многим, иногда кажется, что вне нашего Западного Сообщества вообще что-то неведомое и непонятное. Так вот, мои сограждане по Западному Блоку, хотя и все остальные тоже… В подавляющем большинстве я вас презираю. Вы, когда-то… Вы, или ваши дряхлые родители проторговались по-крупному и теперь мы живем как живем. Я полетел в космос, прекратил боевые действия на фронте, сделал это ради вас, а вы принялись с новыми силами колошматить друг друга в тылу. Вы скоты. А еще Оппенгеймер присвоил себе мои заслуги. Это я заморозил фронты, а не он. Я допускаю, что он сейчас смотрит мое выступление. Может даже сидя на толчке. Вообще у него всегда так. Вами управляют с толчка. Я вас поздравляю. Кстати, насчет моих бомбочек, то вроде бы они не причинят никому вреда, я проверил траекторию. Напоминаю это на всякий случай, чтобы вы в очередной раз убедились в моих высоких моральных качествах.
При этих словах за окном стало мерцать — включился ионный экран.
— Здорово у вас получилось! — послышался голос Ландскрихт, — с такими данными вам бы в Голливуде сниматься.
Ответить Завирдяев ничего не мог, но теперь смог повернуть голову в сторону Ландскрихт. Та смотрела в его сторону с безмятежным и радостным выражением лица.
— Я им назвала идентификатор биочипа, это вторая маркировка, теперь кто-то будет в полном замешательстве. У них будет баттхерт.
Завирдяев не сразу понял о чем речь, но потом сообразил, что речь шла о тех буквах и цифрах, проговоренных во второй раз.
— Сейчас покажу вам, как я могу управляться с кораблем. Почти то же самое, что с автомобилем, только свободы больше. Смотрите на монитор, там данные о полете будут. Картинки с камер не будет какое-то время, но полет вы прочувствуете.
Завирдяев повернул голову в сторону экрана. Примечательно было то, что на этот раз в отличие от первых витков на Завирдяеве не было ни скафандра ни шлема. Без сомнений, на это обратили бы внимание на Земле. Вообще так было в чем-то комфортнее, особенно чувствовалось отсутствие тяжелевшего при перегрузках шлема.
Высота довольно уверенно падала. В прошлый раз, когда шаттл перешел отметку сто двадцать тысяч метров, скорость снижения была значительно меньше. Мерцание за окнами стало переходить в сияние. Дисплей с интерлинком все еще что-то отображал — связь по-прежнему поддерживалась через оптический канал, однако на этот экран Завирдяев практически не смотрел. До этого момента.
Сейчас на нем отчетливо выделялись две локации пусков противоракет. Вернее сказать, две метки уже прошли более сотни километров и шли они на встречу с шаттлом, в точку упреждения.
Почувствовалась сила, потянувшая куда-то влево — корабль начал маневрировать.
— Итак, что я вижу? — снова пришел в действие голос не подчинявшийся ему, Завирдяеву. — Я вижу, что в мою сторону летят две sys.520 Хотя постойте, их уже пять. Как можно так разбрасываться? Живя там, в Сибири, в этой жопе, я каждый раз, когда взлетала противоракета, знал, что она что-то защищает. Защищает меня или кого-то еще, возможно живущего в тысяче километров. Чтобы сделать ее была надорвана ни одна сотня задниц. А теперь что? Вы стреляете ими в меня, да еще так бестолково.
Глаза сами поднялись кверху, как и лицо. Оба окна скрылись из Поля зрения. На какие-то мгновения в кабине стало несколько светлее.
— Я чувствую, в меня стреляли не конвенциональной противоракетой. Интересно, попали? Хорошо что интерлинк работает. Он через луч, если кто не знал.
В этот момент Завирдяева вжало в кресло с такой силой, с какой не вжимало даже при старте.
— Ну вот, — продолжал голос, — пришлось немного порулить. Если бы вы оказались сейчас на моем месте, то почувствовали бы страх того, что ваша задница треснет. Я немного привык на взлете. Вообще этот шаттл довольно крепкий. Скажите спасибо. Если вы меня потеряете, то ваше будущее будет незавидным. Но пока дядюшка Завирдяев по-прежнему с вами. Ух ты, еще одна ядерная летит. Что вы от меня хотите?
Тут голова сама повернулась направо. Ландскрихт сидела в своем кресле, держа в правой руке джойстик. Смотрела она на Завирдяева. Выражение лица у нее было озорное. Выпустив из рук джойстик, она показала ему знак «V», затем снова схватилась за ручку управления, после чего корабль сделал несколько рывков, от которых, если бы мышцы шеи не втянули бы голову, то та крепко бы ударилась.
Голова снова повернулась к приборной панели. Высота теперь составляла менее сотни километров, точнее девяносто две тысячи метров. Ионное облако сжалось и вытянулось хвостом так, как до этого не вытягивалось.
— Еще хочу обратить внимание тех, кто сейчас наблюдает мой полет. — продолжал голос, — Видите, как сверкает впереди? До этого такого не было. Это адиабатическое сжатие воздуха. Там забористая плазма. Теперь с передней полусферы ваше инфракрасное наведение вам не поможет, как и радары до этого. Как вам это нравиться? Вижу, что нравиться,